Главная » » Чтение... Автомобили мчатся

18:15

Чтение... Автомобили мчатся

***

http://svistuno-sergej.narod.ru/avtomobili_mchatsja.wma.mp3 http://svistuno-sergej.narod.ru/avtomobili_mchatsja.wma.mp3

https://yadi.sk/d/e5MzARxN3Y6uL2

Фотографии в альбоме «На дорогах Кубани. Велопробег. Август 2014. 2014-08-28», автор Сергей Анатольевич на Яндекс.Фотках

А я иду...

А я иду...

Автомобили мчатся по дороге,
А я иду, переставляя ноги.
Бензин-то вылетит в трубу,
А я… я все равно дойду.
7.08.2000.

Другие произведения автора Иван Серенький

Рецензии

Счастливого пути!
Но вот вопрос:
-Когда дойдёте, не будет ли уже слишком поздно? :)

Люсьен Неверов Дроздов-Тихомиров 07.09.2010 13:12

Поздно не бывает... Важен процесс... финиш у всех один...

Иван Серенький 07.09.2010 13:26

Однако!!!
Оказывается у Вас всё продумано!
А по началу казалось, что всё это - "с бухты барахты". :)

Люсьен Неверов Дроздов-Тихомиров 07.09.2010 14:02

Всё читается между строк, в образах и ассоциациях...Чем мне и нравятся стихи и афоризмы - в малом объёме большое содержание... Да и зря за "писание" браться не хочется...Это уж когда припечет... Так что у меня не стихи, а сгустки наболевшего, для себя написанного...

Иван Серенький

***

ПОДЕЛИТЬСЯ

***

Однако... Автомобили

Все мы сталкивались с ситуацией в интернете, когда оппоненты, защищающие сегодняшнюю Россию, часто антисоветчики, на аргументы, что в СССР народ жил лучше, что сейчас у страны большие проблемы, падает уровень жизни большинства людей, отвечают: " Все дворы в России иномарками забиты, машины ставить некуда, а значит, что никогда раньше народ не жил так хорошо, как живет сейчас".

Подобные доводы многих ставят в тупик, приводят в состояние растерянности, люди не знают, чем ответить на такую "логик ... Читать дальше »

***

Что же будет с человеком...через 1000 лет...

< ... Читать дальше »

Прикрепления: Картинка 1 ·Картинка 2

***

Лиля... Память об однокласснице

***

ДРЕВЛЯНЕ. Близнец Виктор Семенович

Виктор Близнец

ДРЕВЛЯНЕ

Из папиных рассказов

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.(«Новый завет», V, б)

Сотворение мира

Сначала не было ничего.

Ни неба, ни земли, ни людей, ни травы. Голубой сон. Вечный покой. Небытие.

А потом — как в Библии: из пустоты, из голубого сновидения выплыло вдруг что-то, и было оно похоже на лодку, а может, на колыбель.

Лодка стояла на приколе. Я лежал в лодке. Белые паруса баюкали меня.

«А-га-га, а-га-га», — прокуренным басом напевал кто-то. Этот кто-то был добр. Он давал соску. Очевидно, то был мой бог.

Это первое, что я помню. Вспоминаю или представляю себе — не знаю.

Однажды (это уже как будто из памяти) закачалась лодка, заскрипели весла, и понесло меня куда-то в голубой туман. Понесло на слепящий свет, над пухлыми подушками облаков, и земля уже качалась внизу, словно раскачанная колыбель. Только здесь, среди неба и звезд, я увидел, что путешествую не сам: в одном гнезде — а оно пахло ржаной соломой — сидит несколько ангелочков, и все они пучеглазые, длинношеие, словно ласточки. Я возлежу между ними, а правит лодкой наш добрый бог. Он сидит спиной к нам, дирижирует вишневой палочкой, на голубых хорах заливаются жаворонки, растрёпанная голова его упирается в поднебесье, ноги в потресканных сапогах касаются грешной земли. Я еще не понимал тогда, что я это я, а бог — наш отец, а бледнолицые херувимы — мои старшие сестры и единокровный брат. Где я, что со мной? — не в силах понять. Я вижу лишь тихую воду, которая затопила широкий мир; вижу голубые острова, то кудрявые, то круглобокие, что выныривают из тумана, покачиваются на волнах и где-то медленно растворяются. Все вокруг, как мираж: легкое, прозрачное, переменчивое. Я тоже легкий и прозрачный. Я боюсь вывалиться из лодки. Мне кажется: как только высуну руку, голубое течение подхватит меня и понесет туда, где все исчезает. С испугу ещё сильнее прижимаюсь к широкой спине, она пахнет солнцем и потом. Здесь мне хорошо, за тёплой спиной. Убаюканный шепотом волн и пением жаворонка, я засыпаю. Слышу сквозь сон, как кто-то сладко причмокивает: «Цту-цмок! Н-но, поехали!» Этот голос мне родной. Это голос того, кто всегда склоняется над колыбелью, когда мне чего-то очень хочется, плакать, кушать или пить. И сейчас я заплакал бы — так мне непривычно, так широко и ослепительно ясно в этом безграничном мире, — но он рядом, его теплая спина, его успокаивающий голос.