... познакомлю вас с моим тоже уже старым интервью с замечательным человеком, питерским археологом Анатолием Кирпичниковым. Мы с ним знакомы как раз с того июля 2005 года, когда и случился записанный мной разговор, увидевший свет, правда, гораздо позже — через год, да и в другой газете. Я очень его ценю, хотя и считаю химерой его идею-фикс, будто Старая Ладога была первой столицей Руси, в чём он каким-то невообразимым образом сумел убедить и староладожан, и петербуржцев — да что там, даже самого президента, который бывал на его раскопках аж дважды. Я даже догадываюсь, зачем Анатолий Николаевич это сделал: зато теперь любимые его раскопки в Старой Ладоге почти не знают проблем с финансированием, да и организационных.
На самом же деле на том высоком берегу Волхова не было, конечно, никакой «столицы» — ибо не было вокруг ещё и никакого государства, в том числе и русского — одни глухие леса по-над Волховом. Там даже, подозреваю, и поселения-то более-менее путного не было — так, пару караван-сараев да пару постоялых дворов, а при них — небольшой торжок, где сходились северные и южные торговцы, выспавшись в этих самых сараях-дворах. Думаю, воскресни они, очень бы удивились, что были, оказывается, столичными жителями.
Но всё это ничуть не умаляет чисто археологических заслуг Анатолия Кирпичникова. Если над его обобщениями можно посмеиваться, то его находки — в высшей степени драгоценны. А уж какое наслаждение с ним говорить!...
***
Дальше — интервью с человеком, которого я воспринимаю как старателя истории — по аналогии со старателями золота. В промежутках — вкрапления наших с Анатолием Николаевичем фотографий, сделанных, правда, значительно позже — осенью 11-го года в усадьбе Марьино, что в Тосненском районе Ленинградской области, на зато выдающимся фотомастером, в своём деле равным Кирпичникову, — Павлом Фомичём Афанасенко.
Сначала профессор укрывал меня от дождя.
Старатель истории
Доктор исторических наук, заведующий отделом славяно-финской археологии Института истории материальной культуры в Санкт-Петербурге, заслуженный деятель науки России Анатолий Кирпичников в общении очень прост. Но это не должно никого обманывать. Общаться с ним «запросто», для людей, понимающих что к чему в исторической науке, такое же чудо и счастье, как накоротке побеседовать, скажем, с Евгением Тарле, Алексеем Окладниковым или Милицей Нечкиной. А если вглубь времен — с Татищевым или Ключевским. А если вышагнуть за пределы России и даже христианской эры — с Тацитом или Страбоном.
Убежден, прочитав это, Анатолий Николаевич немало повеселится, а то и, чего доброго, отчитает за святотатство. Стерплю. Ибо мне все же хочется, чтобы читатель осознал: наряду, а часто — рядом с сонмом ученых мужей, бесконечно интерпретирующих чужие находки, всегда есть, жаль только, очень маленькая, когорта современников, которые докапываются до неизведанного сами. Как Жорес Алферов. Как Наталья Бехтерева. И как Анатолий Кирпичников который руководит археологической экспедицией в Старой Ладоге.
Мы стояли на жарком ветру у самого обреза глубокого раскопа, где археологические экспедиции, уже четвертое десятилетие сменяющие друг друга, ищут объективные материальные подтверждения летописным, а потому — субъективным свидетельствам, «откуда есть пошла Русская земля». Будь с нами третьим Ломоносов, чинного разговора, конечно, не вышло бы — Михайло Васильевич от одного только имени «Рюрик» в неистовство приходил, а Анатолий Николаевич самого известного в нашей местности викинга не только поминает, но и подчеркнуто отдает ему должное.
— Очень часто говорят, — задиристо чеканит он, то ли досадуя, то ли насмешничая, — что это возрождение «норманнской теории», унижение российского государства. «Как же так, мы сами не могли собой управлять?! Это легенда в летописи...» А на самом деле это мудрость славян, которые пригласили Рюрика, скандинавского выходца, чтобы он своими военными приемами отражал разбойничьи набеги скандинавов на Ладогу. Тогда же, в VIII, IX и X веках, была эпоха викингов, державших в страхе пол-Европы. — Кто же все-таки эта личность, которая до сих пор ссорит историков?
— Приезжают академические чины и возмущаются: «Что ты такое говоришь?! Ты должен сказать: Рюрик — русский человек!». А я не могу этого сказать, потому что он никогда русским не был. Он скандинав, в летописи же сказано: из-за моря приехал. Или, в крайнем случае, полуславянин. — То есть это уже какая-то «норманнская теория» навыворот?
— Да при чем вообще тут это?! У нас же колоссальные связи были — славянская душа такая — со всем миром. Мы были открыты Востоку и Западу всегда — это только XX век нас с ними разъединил. В жилах у каждого из нас норманнской крови хоть по 2-3 капли, да течет. Почему у нас такая талантливая нация? Да потому, что мы впитали кровь Востока и Запада. Мы унаследовали потрясающую культуру и потрясающие совершенно генетические связи со всем миром. Мы только в силу нелепых каких-то обстоятельств живем хуже, чем могли бы жить. Но, будем надеяться, что это не вечно, и у нас появятся мудрые замечательные руководители — это точно абсолютно! И мы всегда будем вспоминать становление Ладоги, других первых городов России с немалым трепетом, потому что тогда завязывался узел наших великих будущих дел.
Затем я решил, что не по чину мне это, и теперь я уж берегу от влаги профессора.
— Как далеко продвинулись раскопки?
— Мы уже на глубине пяти с половиной или шести метров. Достигли, что очень важно, культурного слоя 60-70-х годов IX века. Такого четкого слоя, как в этой мокрой земле, где не гниют древесина, ткань, кожа, войлок, фетр, нет нигде — ни в России, ни за рубежом. А в Ладоге сохранились замечательные слои первых веков нашей городской цивилизации. Ладога ведь основана в середине VIII века. Это древнейший город Балтийской, да и вообще Восточной Европы. — А не было ль перерывов в накоплении культурных слоев?
— Нет! С тех пор шло их постоянное и равномерное накопление — примерно по одному сантиметру в год. В 862 году, как известно, в Ладогу пришел Рюрик, и с тех пор она стала столицей — пусть, кратковременно — российского государства — нового образования в Европе. — Скажите, а как относятся российские историки вашего масштаба к подобным категорическим утверждениям?
— В основном, согласны. Возражают только против «столичности» Ладоги. Но я же и не говорю, что она была столицей полноценной, причем России в современном понимании. И все же именно отсюда берут начало и династия Рюриковичей, и развитие международной торговли, и мощный всплеск ремесла. Предпосылки государственности имелись и прежде, но приход Рюрика, безусловно, вывел нашу страну на широкий международный круг балтийских и евразийских связей. — Вы так вдохновенно об этом говорите, словно видите «дела давно минувших дней» своими глазами...
— Это сейчас Ладога — поселок, затерянный в глубине российских просторов. А тысячу лет тому назад это был передовой, самый северный город и порт России — ведь Петербурга-то не было! И он находился на средостении великих водных магистральных путей: из «варяг в арабы» — днепровского пути в Византию и великого волжского пути в Иран и Ирак. Сколько этносов тут жило! В основном, конечно, славяне; потом присоединились скандинавы, А так и финны, и арабы, и фризы (нынешние голландцы), и саксы, и другие народы. — Как же они уживались? Люди разных национальностей и теперь не больно-то ладят.
— Международная торговля делала чудеса! Она создавала поистине новые структуры. Мы только сейчас узнали об этом. Межэтнический мир дает замечательный выход экономических возможностей. Нам бы поучиться тому, что тысячу лет назад было обычным делом в Ладоге. Они прекрасно поняли, эти люди, что торговать можно с прибылью только тогда, когда будет мир. Нет, войны, конечно, случались, но тогда преобладало экономическое развитие, связанное с какой-то определенной договоренностью. И Рюрик, заметьте, не просто так приехал, а заключил со славянами договор о своем вхождении сюда в качестве властителя.
Эти бурные события совпали с первыми веками существования Ладоги. Их мы здесь и копаем. Волнующий момент проникновения! Ни в одной же летописи не прочитаешь, как тогда жили и чем занимались славяне, какой у них был быт, потому что и летописи-то тогда еще не писались! Так что только сейчас мы проникаем в эту таинственную историю.
А тут мы с профессором решили продолжить беседу под навесом.
— Что ж вы нынче рассчитываете найти?
— Мы ожидаем немало находок. В прошлом году откопали замечательные жилища-мастерские. Чем занимались горожане? Не землепашеством! Они были ремесленниками и жили в тех же домах, где располагались их мастерские. Производили разные украшения: из кости, янтаря — привозного из Прибалтики. Из стекла делали бусы. Существовало и литье: отливали красивые украшения, в том числе и скандинавского облика. Особо не выбирали, что мастерить. Делали все, что находило тогда сбыт, — это очень нам теперь психологически понятно. Причем, местное производство действовало не хуже, чем в Скандинавии. Да, следовали скандинавским образцам, но вырабатывали именно славянские вещи. Кроме того, здесь был лучший рынок мехов того времени. Свои и скандинавские купцы скупали меха и везли на Восток. Зачем? Чтобы получить наибольшую драгоценность того времени — исламские серебряные монеты, ведь серебряных рудников в Европе тогда еще не было. Их затем мешками везли в Ладогу и в Европу. — Выходит, торговля, как ей и положено, отличалась разнообразием?
— Было огромное евразийское торговое кругообращение. Это можно понять только современному человеку. Мы сейчас торгуем со всем миром. Но межэтнический мир существовал еще тысячу лет назад, и в нем велась колоссальная международная торговля! Но история ничему не учит... К сожалению, мы только спустя тысячелетие приходим опять к той модели, которая была выработана в далекой древности. — И все-таки какие именно находки вы считаете более вероятными?
— Возможны монеты. Возможны украшения. Простые бытовые вещи — топоры, ножи, керамика, посуда — все, что угодно. — А оружие?
— И оружие есть! Есть наконечники стрел. Славянские авторы писали, что славяне наступали на византийские легионы, осыпая их дротиками, — так мы нашли и дротики — сейчас, вот только что! Конечно, сквозь землю мы не видим, но Ладога никогда не подводила нас. Она всегда отдает археологам самые удивительные вещи и постройки. — Наконец-то разговор повернулся так, что уместно спросить, кто вам помогает в нынешним полевом сезоне.
— В этом году раскопки идут с участием — это я хочу особо подчеркнуть! — суворовского военного училища МВД России, Ленинградского областного государственного университета, Санкт-Петербургского государственного университета, соотечественников, приехавших из Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы. Приедут даже два студента из университета города Тронхейма, из Норвегии. Так что экспедиция приобретает международный характер. И это правильно: культура Ладоги первых веков русской государственности была фактически международной. Так что у нас своеобразная международная экспедиция, школа-лагерь. — И работы, я полагаю, хватит всем, поскольку раскопано не так уж много?
— Только три процента культурного слоя, а он раскинулся на пятнадцать гектаров вдоль Волхова. Это фактически кладовая культуры России и всей Европы, потому что здесь велась оживленная торговля, сюда отовсюду везли разные вещи. Мы фактически стоим на подземном невостребованном музее! Дети наших детей еще тут будут копать. И при этом мы уже отдали в местный музей тридцать тысяч находок! К сожалению, процентов десять только выставлено... Поэтому оценить до конца открывшееся историкам широкая публика все еще не может. — Коль сквозь землю, как вы говорите, археологи не видят, то, вероятно, вами используются на раскопках какие-то современные технические средства?
— Современные технические средства мы используем для того, чтобы оборонить себя от «черных» археологов. Мы используем металлоискатели. И они к нам с такими же приезжают, когда нас здесь нету. Для того, чтобы обезопасить себя от них, мы насыпаем сверху гвозди и фольгу, и тогда создается сплошной фон. Я горжусь этой новацией. Приезжайте, разбойнички, но что вы тут найдете? Ничего и никогда — сплошной фон! — А не могут ли, Анатолий Николаевич, в ходе дальнейших раскопок обнаружиться более древние культурные слои?
— Что касается более древних времен, то это под вопросом. Но у нас есть много странных сигналов из-под земли... — Да что вы говорите?!
— ...Эти странные сигналы — какие-то архаические вещи, которые относятся к VII веку! Так что есть вероятность, что в Ладоге «пятна жизни» существовали кое-где еще тогда — но вот где точно, пока не ясно. Мы постепенно понижаемся, берем каждый год спилы древесины. Не гарантирую, что в этом году дойдем до материка, потому что до него как-никак метра полтора, но не исключено, что время поселения здесь славян и иных народов может оказаться более древним, чем пока представляется. Повторяю: не исключено! Хотя еще раз обращаю ваше внимание: даже то, что творилось тут в середине VIII века — абсолютная загадка: никто толком ничего не знает! Это же было еще до Рюрика и летописей. Так что, может быть, мы здесь, в этой точке нашей страны, и добудем сведения о самых ранних вехах ее истории. — Меня давно волнует вопрос, могут ли быть в принципе найдены хоть какие-то архивы Рюрика, чтобы в руках у историков наконец-то появились косвенные подтверждения не очень все-таки надежным летописным сведениям?
— Дайте срок, мы найдем эти архивы! — Как, по вашему, они выглядят? Книг ведь тогда не писали. Дощатые, глиняные, свинцовые?
— Это могли бы быть пергаментные листы или записи на бересте. Берестяных грамот древнее новгородских пока не найдено, так как славянская письменность появилась намного позже. Но однако и здесь встречаются письмена. Рунические — на луках. — И они поддаются расшифровке?
— Есть с десяток расшифровок этих надписей. Но толком никто не знает, что там — они же магические, а потому слишком загадочные. Как загадочна и вся наша история тех очень далеких от нас времен... ( Источник:
"– Что мы знаем о литературе, созданной до татарского нашествия? Почти ничего не знаем. «Слово о полку Игореве» – величайшее творение безвестного древнерусского поэта, и только оно одно не забыто в наше время. Но, несомненно, имелись у «Слова» и братья и сестры,
