***

*** 

***

Рассказ капитана 

7 февраля 1945 года. Пока наши войска обустраиваются на берегах Одера, самое время посидеть у костра и послушать байку бывалого солдата о том, как один ефрейтор с помощью вражеского танка немцев по лесу гонял.

Костер горел на перекрёстке. Ветер раздувал низкое пламя, яростно пожиравшее поленья. У кювета стоял грузовик. Из-под мотора торчали ноги шофёра в огромных серых валенках. Изредка ноги вздрагивали. Это происходило тогда, когда шофёр ругался.

На скамеечке у костра сидели девушка-регулировщик и сопровождавший машину ефрейтор Вакулин, низкорослый, коренастый, с добродушным рябым лицом. Вытянув к огню руки, он негромко говорил:

— Это меня после третьего ранения определили в транспортную роту. А раньше я... Даже невозможно сказать, какой я раньше был лихой воин. Вы, Катя, упомянули, что ночью страшно стоять одной на посту...

Вакулин уже знал, что девушку зовут Катей, что она из Ленинграда, училась до войны в дошкольном техникуме. Он быстро знакомился с людьми.

— Вполне понимаю ваше состояние... Но позволю заметить, что ещё страшнее в бою остаться одному, совсем одному! Среди врагов! Такие случаи бывают крайне редко, но всё же бывают. Когда с тобою рядом друзья, офицеры, то ты храбрый не только сам по себе, но и храбростью всего взвода, всей роты. А если один? — Вакулин многозначительно поджал губы. — Тут надежда на самого себя! На своё сердце! Однако советский воин и в такой беде не теряется. Сейчас я вам, Катя, расскажу один эпизод. Так сказать, батальную картину...

Катя сидела, приоткрыв рот, глядела в бушующее пламя. «Молодая... Ей труднее, чем мне», — подумал Вакулин и почему-то вздохнул.

— Был у нас в роте ефрейтор... Васильев, ручной пулемётчик. Человек не выдающихся подвигов, но и не из последних. Начальство его ценило за прилежную службу. В одном бою он шёл на фланге роты. Брякнулась рядом немецкая мина, ефрейтор ахнул — и на землю. Не дышит. Товарищи глянули: помер. Ну, сняли пилотки и шлемы, погоревали, помянули добрым словом. А ведь — бой! Надо идти дальше. Они и ушли. Осуждать их за это невозможно... А ефрейтор не погиб — его контузило. И через неопределённое время он очнулся. Один! Один в лесу, невдалеке — подбитый немецкий танк...

Из-под грузовика донеслось злобное рычание: ноги шофера дрогнули. Бакулин укоризненно сказал:

— Полегче выражайтесь, Петя! Неприлично... Сами виноваты в поломке!

Наклонившись к Кате, он оживленно продолжал:

— Голова кружится, в глазах темь. Однако Васильев — живой, руки—ноги в порядке. Приподнимается, берёт в руки автомат и в этот миг слышит немецкие голоса.

— Немцы? — испуганно спросила Катя

— Именно, немцы! Идут по лесу, их ещё не видно, а голоса слышны. Конечно, он мог схорониться, уползти в кусты. Но ефрейтор понял: окаянные намерены с тыла ударить на роту. Какая подлая затея! Вы, может быть, скажете, Катя, — что может сделать в данном случае один боец? К тому же силы его в упадке от тяжёлой контузии.

Однако на деле получилось иное. Васильев вскидывает автомат, он говорит себе: «Я — член партии и родную роту в беде не покину!», срезает очередью двух передовых немцев. Тут начинается жаркая перестрелка, он уверенно ведёт огонь. Ещё несколько германцев погибло от его пуль.

Вакулин набил трубку крепчайшим самосадом: подарок знакомого эстонца; достал из костра уголёк. Затянувшись, он сказал:

— Потерпев неудачу во фронтальной атаке, немцы нахально ведут манёвр на окружение. И обходят Васильева по кустам, швыряют гранаты. Одна граната плюхнулась у самых ног... У немцев гранаты с длинной ручкой; вы, Катя, вполне возможно, их изучали в дорожном батальоне... Ефрейтор изловчился, схватил гранату, метнул обратно. К немцам!

Но фашисты наседают, и Васильев уже поранен в плечо и спину. Тут он был на волоске от смерти, но смекнул и пустился к немецкому танку. Добежал! Забившись под танк, он обрадовался: надежное прикрытие. И точно, удалось подстрелить ещё двух немцев! Однако патроны кончаются, а немецкий снайпер всадил ефрейтору пулю в бок. Положение незавидное.

Вы, Катя, думаете, он погиб? Нет, ефрейтор не погиб, он через открытый нижний люк влез в танк и взял немецкий танковый пулемёт. Ефрейтор Васильев, как и всякий бывалый солдат, разумеется, владел всеми видами трофейного оружия. Ка-ак чесанул он по немцам, — это немыслимо описать!

Он боялся одного: ослабеть от ранений и лишиться сознания. В остальном положение было роскошное: дисков с патронами много, а броня танка — прочное убежище. Он бил бегающих среди кустов немцев на выбор. Он радовался каждому меткому выстрелу. Он говорил: «Да, я один, но вас, немцев, — сильнее!».

Из-под грузовика вылез окоченевший от стужи шофёр, вытер о полушубок маслянистые руки, сказал, стуча зубами:

— Пр-роклятый мотор! А ты вон какой! В роте молчишь, а тут разговорился... Поехали!..

Спрятав трубку, Бакулин степенно поднялся и таинственно сообщил Кате:

— Большой грубиян, но отличный шофёр. Две медали имеет. Счастливо оставаться, Катя...

— Постойте, — растерянно сказала девушка, — как же с Васильевым?

Вакулин виновато улыбнулся.

— Комбат прислал пять автоматчиков из своего резерва. Конечно, он выстрелы услышал и забеспокоился. Я бы рассказал вам, как долго искали наши автоматчики Васильева, как они поражались: кто же задержал немцев? Едва догадались заглянуть в танк. А Васильев уже сомлел и не мог подать голос.

Из кабины донеслось рычание шофёра.

— Иду, иду! — сказал Вакулин.   

☆

Пусто было на шоссе. Костёр догорал: лишь под пеплом дышали угли. Катя сидела, глубоко запрятав руки в широкие рукава полушубка. Ей было теперь хорошо, покойно. «О себе рассказал»,— догадалась она, наконец. Когда вдали загудела машина, она взяла с земли фонарь с зелёным и красным стёклами и вышла на середину дороги.

Капитан В. ВАСИЛЕВСКИЙ.

Ежедневная красноармейская газета «На страже Родины».

7 февраля 1945 года.

*** Источник: https://zen.yandex.ru/media/dighistory/rasskaz-kapitana-5a7b60829d5cb361533e9c8f

***

***

***

***

***

***

***