 ***
***
Мир музыки
В стройных звуках льются песни
Гармонической волной;
По душе волшебно ходят
И проходят с быстротой.
Полечу я вслед за ними;
Погружуся в них душой;
В очарованном забвеньи
Позабуду мир земной.
Сколько звуков, сколько песен
Раздалося вновь во мне!
Сколько образов чудесных
Оживилось в вышине!
Между них она, младая,
Заблистала красотой!
Чистой пламенной любовью
Озарился мир земной...
Улетайте ж в небо, звуки,
Сокрывайтеся вдали!
Здесь я с нею, здесь я счастлив,
Любо жить мне на земли!
Могила
Чья это могила
Тиха, одинока?
И крест тростниковый,
И насыпь свежа?
И чистое поле
Кругом без дорог?
Чья жизнь отжилася?
Чей кончился путь?
Татарин ли дикий
Свершил здесь убийство
В ночной темноте
И свежею кровью,
Горячею брызнул
На русскую быль?
Или молодая
Жница-поселянка,
Ангела-младенца
На руках лелея,
Оплакала горько
Кончину его?
И под ясным небом
В поле, на просторе,
В цветах васильковых,
Положен дитя.
Веет над могилой,
Веет буйный ветер,
Катит через ниву,
Мимо той могилы,
Сухую былинку,
Перекати-поле.
Будит вольный ветер,
Будит, не пробудит
Дикую пустыню,
Тихий сон могилы!..
Молитва
Спаситель, спаситель!
Чиста моя вера,
Как пламя молитвы!
Но, боже, и вере
Могила темна!
Что слух мой заменит?
Потухшие очи?
Глубокое чувство
Остывшего сердца?
Что будет жизнь духа
Без этого сердца?
На крест, на могилу,
На небо, на землю,
На точку начала
И цели творений
Творец всемогущий
Накинул завесу,
Наложил печать -
Печать та навеки,
Ее не расторгнут
Миры, разрушаясь,
Огонь не растопит,
Не смоет вода!..
Прости ж мне, спаситель!
Слезу моей грешной
Вечерней молитвы:
Во тьме она светит
Любовью к тебе...
***
Молодая жница
Высоко стоит
Солнце на небе,
Горячо печет
Землю-матушку.
Душно девице,
Грустно на поле,
Нет охоты жать
Колосистой ржи.
Всю сожгло ее
Поле жаркое,
Горит горма все
Лицо белое.
Голова со плеч
На грудь клонится,
Колос срезанный
Из рук валится...
Не спроста — ума
Жница жнет не жнет,
Глядит в сторону —
Забывается.
Ох, болит у ней
Сердце бедное,
Заронилось в нем —
Небывалое!
Она шла вчера
Нерабочим днем,
Лесом шла себе
По малинушку.
Повстречался ей
Добрый молодец;
Уж не в первый раз
Повстречался он.
Разминется с ней
Будто нехотя
И стоит, глядит
Как-то жалобно.
Он вздохнул, запел
Песню грустную;
Далеко в лесу
Раздалась та песнь.
Глубоко в душе
Красной девицы
Озвалась она
И запала в ней...
Душно, жарко ей,
Грустно на поле,
Нет охоты жать
Колосистой ржи...
* * *
Не разливай волшебных звуков!
Не уноси ты в свой прекрасный мир!
Твоя душа — как божий ангел!
Вся жизнь твоя — как светлый день!
Ты можешь силой дивной песни
Созвать невидимых духов:
Они всю прелесть чудной жизни
В твоих виденьях разольют;
Мятежный мир в мечтах сокроют,
С печалью радость съединят;
Коснется ль грусть — на душу снидет
Всесильной жизни благодать!
А предо мной — лишь прошлых дней
Все образы страстей безумных
Из глубины души поднимут
Во всей их страшной наготе.
И если ты, мой милый друг,
Не озаришь меня своим сияньем,
Не дашь руки, «люблю» не скажешь,
Со мною вместе не пойдешь,—
Тогда погиб я навсегда!
Тогда, страдалец одинокий,
Ни для земли, ни для небес
Я не воскресну никогда!
***
Не шуми ты, рожь
Не шуми ты, рожь,
Спелым колосом!
Ты не пой, косарь,
Про широку степь!
Мне не для чего
Собирать добро,
Мне не для чего
Богатеть теперь!
Прочил молодец,
Прочил доброе,
Не своей душе -
Душе-девице.
Сладко было мне
Глядеть в очи ей,
В очи, полные
Полюбовных дум!
И те ясные
Очи стухнули,
Спит могильным сном
Красна девица!
Тяжелей горы,
Темней полночи
Легла на сердце
Дума черная!
* * *
Ничто, ничто на свете
Меня не веселит
С тех пор, как я расстался
С подругой навсегда;
С тех пор, взгляну ль на юных,
Играющих девиц,
Вздохну, и горьки слезы
Польются из очей.
Они, кружась, резвятся,
Как ласточки весной,
Моим слезам смеются
С улыбкою любви.
Красавицы младые,
И я здесь счастлив был,
И я в пирах веселых
Шутил, подобно вам.
Но рано рок суровый
Сказал: расстанься с ней.
С тех пор я не встречаю
Уж радости нигде. (Январь-апрель 1829)
А.В.Кольцов. Стихотворения.
Ночлег чумаков
Вблизи дороги столбовой
Ночует табор кочевой
Сынов Украины привольной.
В степи и пасмурно и темно:
Ни звезд блестящих, ни луны
На небе нет; и тишины
Ночной ничто не нарушает;
Порой проезжий лишь играет,
И колокольчик почтовой,
Звеня над тройкой удалой,
На миг молчанье прерывает.
Между возов огонь горит;
На тагане котел висит;
Чумак раздетый, бородатый,
Поджавшись на ногах, сидит
И кашу с салом кипятит.
За табором невдалеке
Волы усталые пасутся;
Они никем не стерегутся.
Беспечно пред огнем в кружке
Хохлы чумазые, седые,
С усами хлопцы молодые,
Простершись на траве, лежат
И вдаль невесело глядят.
Чем чумаков прогнать дремоту?
Давно ль утратили охоту
Они петь песни старины?
Чем ныне так развлечены?
Бывало, часто, ночью темной,
Я с ними время разделял
И, помню, песням их внимал
С какой-то радостью невольной...
Но вот во тьме игра свирели,
Вот тихо под свирель запели
Они про жизнь своих дедов,
Украйны вольныя сынов...
И как те песни сердцу милы,
Как выразительны, унылы,
Протяжны, звучны и полны
Преданьями родной страны!..
1828 год
* * *
О, не кажи улыбки страстной!
Не мучь надеждою напрасно;
Прошу, так нежно не гляди;
Со мной речей не заводи;
Будь больше недовольна,
Будь равнодушна, хладнокровна,
Как недруга, пренебрегай!
В беседах с злобою немою
Со мною встречи убегай.
Ах, ты неправдою такою
Меня, быть может, охладишь
И, к счастью, счастия лишишь!..
Апрель 1830
Осень
Настала осень; непогоды
Несутся в тучах от морей;
Угрюмеет лицо природы,
Не весел вид нагих полей;
Леса оделись синей тьмою,
Туман гуляет над землею
И омрачает свет очей.
Все умирает, охладело;
Пространство дали почернело;
Нахмурил брови белый день;
Дожди бессменные полились;
К людям в соседки поселились
Тоска и сон, хандра и лень.
Так точно немочь старца скучна;
Так точно тоже для меня
Всегда водяна и докучна
Глупца пустая болтовня.
23 ноября 1828
***
Ответ на вопрос о моей жизни
Вся жизнь моя - как сине море,
С ветрами буйными в раздоре -
Бушует, пенится, кипит,
Волнами плещет и шумит.
Уступят ветры - и оно
Сровняется, как полотно.
Иной порою, в дни ненастья,
Все в мире душу тяготит;
Порою улыбнется счастье,
Ответно жизнь заговорит;
Со всех сторон печаль порою
Нависнет тучей надо мною,
И, словно черная волна,
Душа в то время холодна;
То мигом ясная година
Опять настанет - и душа
Пьет радость, радостью дыша!
Ей снова все тогда прекрасно,
Тепло, спокойно, живо, ясно,
Как вод волшебное стекло,-
И горя будто не было...
17 марта 1829
***
Перепутье
До чего ты, моя молодость,
Довела меня, домыкала,
Что уж шагу ступить некуда,
В свете белом стало тесно мне!
Что ж теперь с тобой, удалая,
Пригадаем мы, придумаем?
В чужих людях век домаять ли?
Сидя дома ли состариться?
По людям ходить, за море плыть -
Надо кровь опять горячую,
Надо силу, силу прежнюю,
Надо волю безотменную.
А у нас с тобой давно их нет;
Мы, гуляя, все потратили,
Молодую жизнь до времени
Как попало - так и прожили!
Сидеть дома, ботеть, стариться,
С стариком отцом вновь ссориться,
Работать, с женой хозяйничать,
Ребятишкам сказки сказывать...
Хоть не так оно - не выгодно,
Но, положим, делать нечего:
В непогоду - не до плаванья,
За большим в нужде не гонятся...
Но вот тут скажи, как придется
По душе спросить, по совести:
Кто пойдет за нас? И где будем жить?
Где избыток мой зарыт лежит?..
Куда глянешь - всюду наша степь;
На горах - леса, сады, дома;
На дне моря - груды золота;
Облака идут - наряд несут!..
11 июля 1840,Бобров.
***
Песнь русалки
Давайте, подруги,
Веселой толпой
Мы выйдем сегодня
На берег крутой
И песнию громкой
Луга огласим,
Леса молчаливы
И даль усыпим.
Нарвем мы цветочков,
Венки мы сплетем,
Любимую песню
Царицы споем;
А с утром, подруги,
Одна за другой
Сокроемся в волны
Падучей звездой.
1829 год.
***
Песня старика
Оседлаю коня,
Коня быстрого,
Я помчусь, полечу
Легче сокола.
Чрез поля, за моря,
В дальню сторону -
Догоню, ворочу
Мою молодость!
Приберусь и явлюсь
Прежним молодцем,
И приглянусь опять
Красным девицам!
Но, увы, нет дорог
К невозвратному!
Никогда не взойдет
Солнце с запада!
21 сентября 1830
* * *
Пишу не для мгновенной славы:
Для развлеченья, для забавы,
Для милых, искренних друзей,
Для памяти минувших дней.
14 декабря 1829
* * *
По-над Доном сад цветет,
Во саду дорожка:
На нее б я все глядел,
Сидя, из окошка...
Там с кувшином за водой
Маша проходила,
Томный взор потупив свой,
Со мной говорила.
"Маша, Маша!- молвил я.-
Будь моей сестрою!
Я люблю... любим ли я,
Милая, тобою?"
Не забыть мне никогда,
Как она глядела!
Как с улыбкою любви
Весело краснела!
Не забыть мне, как она
Сладко отвечала,
Из кувшина, в забытьи,
Воду проливала...
Сплю и вижу все ее
Платье голубое,
Страстный взгляд, косы кольцо,
Лентой первитое.
Сладкий миг мой, возвратись!
С Доном я прощаюсь...
Ах, нигде уж, никогда
С ней не повстречаюсь!..
1829 год.
***
Пора любви
Весною степь зеленая
Цветами вся разубрана,
Вся птичками летучими —
Певучими полным-полна;
Поют они и день и ночь.
То песенки чудесные!
Их слушает красавица
И смысла в них не ведает,
В душе своей не чувствует,
Что песни те волшебные:
В них сила есть любовная;
Любовь — огонь; с огня — пожар...
Не слушай их, красавица!
Пока твой сон — сон девичий —
Спокоен, тих до утра дня;
Как раз беду наслушаешь:
В цвету краса загубится,
Лицо твое румяное
Скорей платка износится.
Стоит она, задумалась,
Дыханьем чар овеяна;
Запала в грудь любовь-тоска,
Нейдет с души тяжелый вздох;
Грудь белая волнуется,
Что реченька глубокая —
Песку со дна не выкинет;
В лице огонь, в глазах туман...
Смеркает степь; горит заря...
Весной в реке, при месяце,
Поит коня детинушка;
Сам думает он думушку
Про девицу заветную:
«Четвертый год, как я люблю
Меньшую дочь соседскую...
Пойдешь за ней на улицу,
Затеешь речь сторонкою —
Так нет, куда! сидит, молчит...
Пошлешь к отцу посвататься —
Седой старик спесивится:
— Нельзя никак — жди череду.
Болит моя головушка,
Щемит в груди ретивое,
Печаль моя всесветная,
Пришла беда незваная;
Как с плеч свалить?— не знаю сам.
И сила есть — да воли нет;
Наружи клад — да взять нельзя,
Заклял его обычай наш;
Ходи, гляди, да мучайся,
Толкуй с башкой порожнею...
Возьму ж я ржи две четверти,
Поеду ж я на мельницу;
Про мельника слух носится,
Что мастер он присушивать.
Скажу ему: Иван Кузьмич!
К тебе нужда есть кровная:
Возьми с меня, что хочешь ты,
Лишь сделай мне по-своему».
В селе весной, при месяце,
Спокойно спит крещеный мир;
Вдоль улицы наш молодец
Идет сам-друг с соседкою,
Промеж себя ведут они
О чем-то речь хорошую.
Дает он ей с руки кольцо —
У ней берет себе в обмен;
А не был он на мельнице,
Иван Кузьмич не грешен тут.
Ах, степь ты, степь зеленая,
Вы, пташечки певучие,
Разнежили вы девицу,
Отбили хлеб у мельника.
У вас весной присуха есть
Сильней присух нашептанных...
1837 год.
Последний поцелуй
Обойми, поцелуй,
Приголубь, приласкай,
Еще раз - поскорей -
Поцелуй горячей.
Что печально глядишь?
Что на сердце таишь?
Не тоскуй, не горюй,
Из очей слез не лей;
Мне не надобно их,
Мне не нужно тоски...
Не на смерть я иду,
Не хоронишь меня.
На полгода всего
Мы расстаться должны;
Есть за Волгой село
На крутом берегу:
Там отец мой живет,
Там родимая мать
Сына в гости зовет;
Я поеду к отцу,
Поклонюся родной
И согласье возьму
Обвенчаться с тобой.
Мучит душу мою
Твой печальный убор,
Для чего ты в него
Нарядила себя?
Разрядись: уберись
В свой наряд голубой
И на плечи накинь
Шаль с каймой расписной;
Пусть пылает лицо,
Как поутру заря,
Пусть сияет любовь
На устах у тебя;
Как мне мило теперь
Любоваться тобой!
Как весна, хороша
Ты, невеста моя!
Обойми ж, поцелуй,
Приголубь, приласкай,
Еще раз - поскорей -
Поцелуй горячей!
12 апреля 1838, Москва.
***
Путник
Сгустились тучи, ветер веет,
Трава пустынная шумит;
Как черный полог, ночь висит,
И даль пространная чернеет;
Лишь там, в дали степи обширной,
Как тайный луч звезды призывной,
Зажжен случайною рукой,
Горит огонь во тьме ночной.
Унылый путник запоздалый,
Один среди глухих степей,
Плетусь к ночлегу; на своей
Клячонке тощей и усталой
Держу я путь к тому огню;
Ему я рад, как счастья дню.
И кто так пристально средь ночи
Вперял на деву страстны очи,
Кто, не смыкая зорких глаз,
Кто так стерег условный час,
Как я, с походною торбою,
Трясясь на кляче чуть живой,
Встречал огонь во тьме ночной?
То наш очаг горит звездою,
То спеет каша степняка
Под песнь родную чумака!..
Август 1828.
***
Раздумье селянина
Сяду я за стол -
Да подумаю:
Как на свете жить
Одинокому?
Нет у молодца
Молодой жены,
Нет у молодца
Друга вернова,
Золотой казны.
Угла тёплова,
Бороны-сохи,
Коня-пахаря;
Вместе с бедностью
Дал мне батюшка
Лишь один талан -
Силу крепкую;
Да и ту как раз
Нужда горькая
По чужим людям
Всю истратила.
Сяду я за стол -
Да подумаю:
Как на свете жить
Одинокому?
9 апреля 1837, Москва.
***
Разлука
На заре туманной юности
Всей душой любил я милую:
Был у ней в глазах небесный свет,
На лице горел любви огонь.
Что пред ней ты, утро майское,
Ты, дуброва-мать зеленая,
Степь-трава - парча шелковая,
Заря-вечер, ночь-волшебница!
Хороши вы - когда нет ее,
Когда с вами делишь грусть свою,
А при ней вас - хоть бы не было;
С ней зима - весна, ночь - ясный день!
Не забыть мне, как в последний раз
Я сказал ей: "Прости, милая!
Так, знать, бог велел - расстанемся,
Но когда-нибудь увидимся..."
Вмиг огнем лицо все вспыхнуло,
Белым снегом перекрылося,-
И, рыдая, как безумная,
На груди моей повиснула.
"Не ходи, постой! дай время мне
Задушить грусть, печаль выплакать,
На тебя, на ясна сокола..."
Занялся дух - слово замерло...
21 мая 1840.
***
Терем
Там, где терем тот стоит,
Я люблю всегда ходить
Ночью тихой, ночью ясной,
В благовонный май прекрасный!
Чем же терем этот мил?
Чем меня он так пленил?
Он не пышный, он не новый,
Он бревенчатый - дубовый!
Ах, в том тереме простом
Есть с раскрашенным окном
Разубранная светлица!
В ней живет душа-девица.
Как-то встретился я с ней -
Не свожу с тех пор очей;
Красна ж девица не знает,
По ком грудь моя вздыхает.
Разрывайся, грудь моя!
Буду суженым не я -
Тот богатый, я без хаты -
Целый мир мои палаты!
Вещун-сердце говорит:
"Жить тебе, детинке, жить
Не с женою молодою -
С чужой-дальней стороною..."
16 ноября 1829.
***
Тоска по воле
Загрустила, запечалилась
Моя буйная головушка;
Ясны очи — соколиные —
Не хотят смотреть на белый свет.
Тяжело жить дома с бедностью;
Даром хлеб сбирать под окнами;
Тяжелей того в чужих людях
Быть в неволе — в одиночестве.
Дни проходят здесь без солнышка;
Ночи темные — без месяца;
Бури страшные, громовые,
Удалой души не радуют.
Где ж друзья мои — товарищи?
Куда делись? разлетелися?
Иль не хочут дать мне помочи?
Или голос мой разносит ветр?
Знать, забыли время прежнее —
Как, бывало, в полночь мертвую
Крикну, свистну им из-за леса:
Альни темный лес шелохнется...
И они, мои товарищи,
Соколья, орлы могучие,
Все в один круг собираются,
Погулять ночь — пороскошничать.
А теперь, как крылья быстрые
Судьба злая мне подрезала,
И друзья, мои товарищи,
Одного меня все кинули...
Гой ты, сила пододонная!
От тебя я службы требую —
Дай мне волю, волю прежнюю!
А душой тебе я кланяюсь...
2 сентября 1839.
***
Царство мысли
Горит огнем и вечной мыслью солнце;
Осенены все той же тайной думой,
Блистают звезды в беспредельном небе;
И одинокий, молчаливый месяц
Глядит на нашу землю светлым оком.
В тьме ночи возникает мысль созданья;
Во свете дня она уже одета,
И крепнет в веяньи живой прохлады,
И спеет в неге теплоты и зноя.
Повсюду мысль одна, одна идея,
Она живет и в пепле и в пожаре;
Она и там - в огне, в раскатах грома;
В сокрытой тьме бездонной глубины;
И там, в безмолвии лесов дремучих;
В прозрачном и плавучем царстве вод глубоких,
В их зеркале и в шумной битве волн;
И в тишине безмолвного кладбища;
На высях гор безлюдных и пустынных;
В печальном завываньи бурь и ветра;
В глубоком сне недвижимого камня;
В дыхании былинки молчаливой;
В полете к облаку орлиных крылий;
В судьбе народов, царств, ума и чувства, всюду -
Она одна, царица бытия!
1837 год.
***
Цветок
Природы милое творенье,
Цветок, долины украшенье,
На миг взлелеянный весной,
Безвестен ты в степи глухой!
Скажи: зачем же так алеешь,
Росой заискрясь, пламенеешь,
И дышишь чем-то, как живым,
Благоуханным и святым?
Ты для кого в степи широкой,
Ты для кого от сел далеко?
Не для крылатых ли друзей,
Поющих в воздухе степей?
Для них ли, в роскоши, семьями,
Румяной ягодой, цветами
И обаяньем для души
Вы, травы, зреете в тиши?
О, пой, косарь! зови певицу,
Подругу, красную девицу,
Пока еще, шумя косой,
Не тронул ты травы степной!
1836 год.
***
Человек
Все творенья в божьем мире
Так прекрасны, хороши!
Но прекрасней человека
Ничего нет на земли!
То себя он ненавидит;
То собой он дорожит;
То полюбит, то разлюбит;
За миг жизни век дрожит...
Даст желаньям ли свободу -
Землю кровью напоит;
Буйной воле даст ли волю -
Под ним море закипит.
Но изменятся стремленья,
Озарится светом ум,-
И своей он красотою
Все на свете помрачит...
15 июня 1836, Воронеж.
***
Я был у ней
Я был у ней; она сказала:
"Люблю тебя, мой милый друг!"
Но эту тайну от подруг
Хранить мне строго завещала.
Я был у ней; на прелесть злата
Клялась меня не променять;
Ко мне лишь страстию пылать,
Меня любить, любить, как брата.
Я был у ней; я с уст прелестной
Счастливое забвенье пил
И все земное позабыл
У девичьей груди прелестной.
Я был у ней; я вечно буду
С ее душой душою жить;
Пускай она мне изменит -
Но я изменником не буду.
7 января 1829.
***
Две жизни
Две жизни в мире есть.
Одна светла, горит она, как солнце;
В ее очах небесный тихий день;
В сиянии - святая мысль и чувство;
Ее живая сила так роскошно
Звучит свободной и разумной речью.
И это - жизнь земного духа;
Долга она, как божья вечность...
Другая жизнь темна;
В ее очах - земная грусть и ночь;
И спит она сном крепким и мятежным,
Таится мысль в ее цветистых формах,
Но не звучит свободной речью;
Наклоннее во тьме она к молчанью.
И это - жизнь земного праха;
Кратка она, как блеск звезды падучей...
1837 год.
***
Источник : https://rupoem.ru/kolcov/all.aspx#v-strojnyx-zvukax
***
***  Алексей Васильевич Кольцов (3 [15] октября 1809, Воронеж — 29 октября [10 ноября] 1842, там же) — русский поэт.
Ранние поэтические опыты Алексея Кольцова представляют подражания стихотворениям Ивана Дмитриева, Василия Жуковского, Александра Пушкина, Ивана Козлова, Михаила Хераскова и других поэтов; в этих произведениях поэт только ещё нащупывает собственную художественную манеру. Высшей точкой художественных достижений Кольцова считаются его «песни», которые начитают преобладать в его творчестве с начала 1830-х годов. Впервые в русской поэзии в качестве лирического героя поэт показал крестьянина с его внутренними переживаниями. При этом попытки писать в духе книжной поэзии наблюдаются у Кольцова до самой смерти, вперемежку с «песнями», да и среди последних некоторые ближе к книжным формам. Другой жанр Кольцова — думы, которые по форме схожи с его песнями, а по содержанию представляют своеобразную поэтическую философию. Кольцов пытается уяснить себе в думах мировые проблемы. Любимым стихотворным размером зрелого Кольцова был пятисложник, который (в дань памяти поэту) стиховеды нередко обозначают как «кольцовский пятисложник». *** Отец поэта Василий Петрович Кольцов (1775—1852) человек крутого нрава, страстный и увлекающийся, не ограничиваясь прасольством, арендовал земли для посева хлебов, скупал леса под сруб, торговал дровами, занимался скотоводством. Мать Прасковья Ивановна (1784—1861) добрая, но необразованная женщина, не владела даже грамотой. В семье сверстников Кольцов не имел: сестра была намного старше, а брат и другие сёстры гораздо моложе.
С 9-ти лет Кольцов постигал грамоту на дому, проявив такие способности, что летом 1820 года поступил в первый класс двухклассного уездного училища, минуя приходское училище, а также подготовительный класс. Первоначальное его обучение отмечено успехами. По принятой шкале оценок он удостоен высшей — «остр». Кроме того, аккуратен в посещениях и прилежен. Все меняется на втором году обучения. За четыре месяца девяносто три пропуска занятий. Отучившись четыре месяца, Кольцов был забран отцом из училища, и вовлечён в отцовские дела. Василий Петрович считал, что этого образования сыну вполне хватит, чтобы стать его помощником. Виссарион Белинский об уровне его образования писал следующее: «Не знаем, каким образом был он переведён во второй класс, и вообще чему он научился в этом училище, потому что как ни коротко мы знали Кольцова лично, но не заметили в нём никаких признаков элементарного образования. <…> Он не имел почти никакого понятия о грамматике и писал вовсе без орфографии».  Здание духовной семинарии, 1822—1873 гг. Архивное фото начала ХХ века.
В училище Алексей полюбил чтение, первые прочитанные им книги были сказками, например, про Бову, про Еруслана Лазаревича. Эти книги он покупал на полученные деньги, лакомства и игрушки, полученные от родителей. Позже Алексей стал читать различные романы, которые брал у своего товарища — Варгина, также являвшегося сыном купца. Особенно будущему поэту нравились произведения «Тысяча и одна ночь» и «Кадм и Гармония» М. М. Хераскова. После смерти в 1824 году Варгина Алексей Кольцов получил в наследство его библиотеку — около 70 томов. Эти книги положили начало кольцовской библиотеке. Как писал Белинский, благодаря развитому воображению Кольцов после того как прочитывал книги начинал сочинять, подражая прочтённому, но «так как тогда он ещё не имел привычки поверять бумаге всё, что ни приходило ему в голову, то его неясные самому ему авторские порывания и остались в одних мечтах». В пятнадцатилетнем возрасте Кольцов приобретает сборник стихов Ивана Дмитриева. При знакомстве со стихами Дмитриева Кольцов более всего всего потрясен самим фактом существования литературной стихотворной речи, отличной как от прозы, так от народной поэзии.
Под вилянием поэзии Дмитриева, Кольцов начинает сочинять стихи. Свой первый поэтический опыт Кольцов (со слов Авдотьи Панаевой) описал так: «Я ночевал с гуртом отца в степи, ночь была тёмная-претёмная и такая тишина, что слышался шелест травы, небо надо мною было тоже темное, высокое, с яркими мигающими звездами. Мне не спалось, я лежал и смотрел на небо. Вдруг у меня стали в голове слагаться стихи; до этого у меня постоянно вертелись отрывочные без связи рифмы, а тут приняли определенную форму. Я вскочил на ноги в каком-то лихорадочном состоянии; чтобы удостовериться, что это не сон, я прочел свои стихи вслух. Странное я испытывал ощущение, прислушиваясь сам к своим стихам». В шестнадцать лет Кольцов пишет первое стихотворение «Три видения», написанное после того как приятель рассказал Кольцову о снившемся ему три ночи подряд одном и том же сне. Поскольку Кольцов на тот момент не владел правилами стихосложения, он взял одно из стихотворений Дмитриева и по образу его и подобию сделал своё. Впоследствии Кольцов признал данный опыт неудачным и уничтожил рукопись с этим стихотворением, но отныне интерес к стихам приобрёл у Кольцова уже совершенно особый характер. На даваемые отцом деньги покупаются стихи: за Дмитриевым последовали Ломоносов, Державин, Богданович.
Кольцову, решившему встать на путь сочинительства, но не обладавшему для этого достаточными знаниями, нужен был литературный наставник. Такого наставника он нашёл в лице воронежского книготорговца Дмитрия Кашкина, который в начале 1820-х годов открыл первый в Воронеже книжный магазин. Книжная лавка Кашкина, располагавшаяся на улице Пушкинской, на углу Щепной площади, стала своего рода клубом. Как вспоминал Ф. Д. Трясоруков: «В первых годах открытия книжной лавки Д. А. Кашкина бывшей на углу Сенной (ныне Щепной) площади… помнится, в 1825 г. я видал в этой лавке мальчика лет 15-ти, небольшого роста, незавидной наружности, в нагольном засаленном полушубке, рассматривающего книги или читающего что-нибудь новое. Будучи сам страстным любителем чтения, я с особенным вниманием смотрел на него и, признаюсь, более потому, что наружность и костюм его не соответствовали такому занятию, особенно в то время». Кольцов показал Кашкину свои первые опыты. Кашкин, признав эти опыты неудачными, всячески поощрял стихотворство Кольцова и подарил юноше теоретический труд Василия Подшивалова по стихосложению: «Русская просодия, или Правила, как писать русские стихи, с краткими замечаниями о разных родах стихотворений», впервые изданный в 1808 году. Кроме того, течение 5 лет Кольцов пользовался безвозмездно библиотекой Кашкина, где кроме книжных новинок были и раритетные издания. Наиболее нравившихся авторов юный Кольцов покупал. Из самых любимых оказались Дельвиг, Жуковский и Пушкин.  Рисунок П. Бореля «Кольцов у Пушкина» *** Кольцов знакомил со своими стихами не только Кашкина, но и всех, кого считал нужным. Он стремился вынести стихи на внешний суд и был к нему очень внимателен. Скоро его стихи начали расходиться в списках. Таким, образом в Воронеже известность Кольцова почти с самого начала писания им стихов была широкой. Кольцов общался с подобными ему поэтами-самоучками, участвовал в деятельности литературных кружков, которые создавали эти поэты. В 1827 году Кольцов познакомился со студентом Воронежской духовной семинарии Андреем Сребрянским, лидером литературно-философского кружка, действовавшего при семинарии. Хотя Сребрянский как и Кольцов родился в 1809 году, он, отличаясь значительно большей образованностью, сразу стал наставником Кольцова, а также читателем, критиком и редактором его стихов. Серебрянский редактировал, правил, черкал и просто уничтожал то, что ему казалось слабым в стихах его ещё не искушённого подопечного. Совместные занятия поэзией приобретали тем больший задор и увлекательность, что Серебрянский сам был поэтом, то есть не только наставником, но и как бы соперником. Не ограничиваясь только литературой, Сребрянский стал учителем Кольцова и в мировоззренческом плане. Именно Сребрянский привил Кольцову интерес к философии. Кроме того, в августе 1829 года Кольцов знакомится с профессором Воронежской семинарии Александром Дмитриевичем Вельяминовым, преподававшим в ней философию и физико-математические науки, а также занимавшимся и сочинениями и переводами. Кольцов и в Вельяминове увидел одного из вероятных критиков и литературных советчиков и часто приносил ему тетради со своими стихами. Кроме того, благодаря Вельяминову для Кольцова открылась библиотека Воронежской духовной семинарии, которая занимала третье место после библиотек Новгородской и Троице-Лаврской семинарий. Также Кольцов пользовался и личной библиотекой Вельяминова. Это было особенно важно для Кольцова потому, что в ту пору в Воронеже не было публичных библиотек.
В 1829 году Кольцов через Кашкина знакомится с Василием Сухачёвым. Встреча с Сухачевым была довольно мимолётной, но Кольцов успел проникнуться к нему доверием и показать ему свои стихи. В 1830 году в «Листках из записной книжки В. Сухачева» было помещено без указания авторства стихотворения Кольцова: «Не мне внимать», «Приди ко мне», «Мщение». Такая анонимная публикация неудобств не составила, так как в Воронеже люди, причастные к литературе, знали, чьи это стихи. Тем не менее, хотя в «Листках» не говорилось, что это стихи Сухачёва, последнего впоследствии обвиняли в присвоении чужих стихов. Под своим именем Алексей Кольцов опубликовал стихи в 1831 году в московской газете «Листок». Примечательно, что там же дебютировал и будущий друг и биограф Кольцова — Виссарион Белинский. В том же году Кольцов знакомится с Николаем Станкевичем. Благодаря ему стихотворение Кольцова «Русская песня» («Я затеплю свечу…») было напечатано «Литературная газета», во главе которой стояли Дельвиг, Вяземский, Пушкин. Станкевич в письме редактору впервые и представил поэта: «Вот стихотворение самородного поэта г. Кольцова. Он воронежский мещанин, и ему не более двадцати лет от роду; нигде не учился и, занятый торговыми делами по поручению отца, пишет часто дорогою, ночью, сидя верхом на лошади. Познакомьте читателей „Литературной газеты“ с его талантом». Так Кольцов вошёл не только в большую литературу, но и в кружок Станкевича. О восприятии Кольцова современниками Белинский написал: «Большею частию в нём видели русского мужичка, который, едва зная грамоте, сам собою открыл и развил в себе способность писать стишки, и притом недурные. <…> Будь он не мещанин, почти безграмотный, не прасол, — его стихотворения, может быть, едва ли были бы тогда замечены. Первые стихотворения Кольцова печатались изредка в разных малоизвестных изданиях». *** В 1835 года усилиями Станкевича и В. Г. Белинского был издан первый сборник его стихотворений «Стихотворения Алексея Кольцова», ставший единственным, изданным при жизни поэта. Александр Шалышин отмечал: «Известен недоумевающий и пренебрежительный устный отзыв о ней Недеждина, который не помешал, однако, Белинскому дать о ней сочувственную заметку в „Телескопе“, издаваемом тем же Надеждиным. Славянофильская печать проглядела это оригинальное проявление русского народного духа». А. В. Кольцов в 1838 году. Портрет масляными красками работы А. К. Горбунова.
В начале 1836 года Кольцов снова поехал в Москву и оттуда в первый раз в Санкт-Петербург по тяжебным и торговым делам отца. Благодаря Станкевичу он познакомился с Жуковским, Вяземским, Владимиром Одоевским и Пушкиным, который опубликовал в своём журнале «Современник» стихотворение Кольцова «Урожай». После выхода стихотворений «Молодая жница», «Пора любви» и «Последний поцелуй» Кольцовым заинтересовался Михаил Салтыков-Щедрин. Он называл главной особенностью этих стихов «жгучее чувство личности». Но особенно значимым для него была встреча с Виссарионом Белинским, отношения к которому впоследствии перешли в дружбу. По переезде Кольцова в Петербург начинается его переписка с Белинским, которая продолжается затем до конца жизни Кольцова и занимает важнейшее место в его корреспонденции. Почтительный тон ученика в обращении к учителю в его письмах слышится с самого начала. *** Разъезжая по торговым делам отца, Кольцов встречался с различными людьми, собирал фольклор. Его лирика воспевала простых крестьян, их труд и их жизнь.
***
3 августа 1838 года умирает Андрей Сребрянский. 25 июня 1840 года умирает Николай Станкевич. Кольцов всё более тяготится ремеслом купца, отдаляется от своих прежних друзей в Воронеже. 15 августа 1840 года Кольцов писал Белинскому: «Нет голоса в душе быть купцом, а все мне говорит душа день и ночь, хочет бросить все занятия торговли и сесть в горницу, читать, учиться. Мне бы хотелось теперь сначала поучить хорошенько свою русскую историю, потом естественную, всемирную, потом выучиться по-немецки, читать Шекспира, Гёте, Байрона, Гегеля, прочесть астрономию, географию, ботанику, физиологию, зоологию, Библию, Евангелие и потом года два поездить по России, пожить сначала год в Питере». У него начались ссоры с отцом, который не одобрял литературное творчество сына.
В результате депрессии и длительной чахотки Кольцов умер в возрасте тридцати трёх лет в 1842 году. Поэт был похоронен на Митрофаньевском кладбище в Воронеже.
В 1846 году известный русский актёр эпохи романтизма, П. С. Мочалов, знавший А. В. Кольцова, опубликовал в журнале «Репертуар и Пантеон» свои стихи:
Пришёл я, низко
поклонился
С глубоким вздохом
и слезой
Взглянул на крест
и помолился
Души твоей за упокой.
Так здесь Кольцова
схоронили, —
С тобой высокие мечты.
Но верь — не все тебя
забыли —
Бояна русского, и ты
Остался жить в сердцах
людей
Прекрасной песнею твоей. ***  В 1856 году в пятом выпуске журнала «Современник» была опубликована статья Н. Г. Чернышевского, посвящённая творчеству А. В. Кольцова
Согласно литературному критику Ю. И. Айхенвальду
Поэзия Кольцова — это деревня нашей литературы. Из города, из обители культурных утонченностей, она выводит нас в открытое поле, в царство зелени и луговых цветов, и глазам открываются пестреющие во ржи, никем не посеянные, никем не взращенные васильки. Все здесь непосредственно, искренне, естественно, и жизнь дана в своей первобытности и простоте.  Почтовая марка СССР, 1959 год  Государственный Воронежский академический театр драмы имени А. В. Кольцова Источник : https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%86%D0%BE%D0%B2,_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B9_%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87
***
***
ПОДЕЛИТЬСЯ
***
Мнение... Однако
Нам с детства вбивают стереотипы - вот это, деточка, - хорошо, а вот это - плохо! В моей юности стереотипы изменили цвет. То, что было белым - стало черным. Остались, правда, исключения. Зато эти исключения приобрели статус абсолютных Духовных и Моральных ориентиров.
Я, своим блогом, борюсь, по мере знаний, с этими стереотипами и "ориентирами". Сегодня в помощь мне пришли Дневники композитора Георгия Свиридова (1915-1998). Просто процитирую наиболее смелые и сочные моменты. Надеюсь...Читать дальше »
***
***
ДРЕВЛЯНЕ. Близнец Виктор Семенович
< ... Читать дальше »
***
***
Лиля... Память об однокласснице
***Обучение шахматам
О книге - "Читая в первый раз хорошую книгу, мы испытываем то же чувство, как при приобретении нового друга". (Вольтер)
На празднике
Поэт Александр Зайцев
Художник Тилькиев и поэт Зайцев...
Солдатская песнь современника Пушкина...Па́вел Алекса́ндрович Кате́нин (1792 - 1853)
***
Разные разности
Из свежих новостей - АРХИВ...
11 мая 2010
***
|