***
*** 
 mark9x
В одном городишке свердловской области лет шесть тому назад произошел резонансный случай. Юноша лет семнадцати спас ребенка из-под колес поезда. Спас весьма неудачным для себя образом. Поезд прокатился ему по лодыжке и разумеется отрезал её. Парень потерял ногу чуть выше ступни. Происшествие это вызвало большое возбуждение, и уже скоро юношу вознаграждали лаврами, а город буквально влюбился в своего героя. Вынужден признаться, что паренёк и вправду оказался на редкость обаятельным. Переполненный жизнью и искренностью он источал флюиды какой-то невероятно позитивной энергетики. При этом был скромен, образован и воспитан, из богатенькой интеллигентной семьи, очень симпатичен и без остатка увлеченный экстремальными видами спорта. Очевидно это и сыграло свою роль, когда он бесстрашно ринулся спасать несчастного ребенка. Малым временем вокруг отважного подростка образовался настоящий фан-клуб разомлевших девочек. Люди постарше не могли сдержать очарования от его душевной доступности. А старушки и вовсе плакали, изливая своё сострадание на искалеченную в столь нежном и ранимом возрасте жизнь. Мальчика действительно было жалко.
Что же до спасенного ребенка, то он неплохо так уравновесил всеобщее одушевление, явив собой угрюмое разочарование. И дело даже не в том, что в пятилетнем возрасте сложно связать пару слов и расплескаться в благодарностях, нет, ребенок оказался практически дауном. С неподвижным, безжизненным лицом и патологически неправильной конфигурацией головы. Настолько безучастный и прохладно равнодушный, что попросту противоречил эмоциональному градусу. Факт своего чудесного спасения он не осознавал. Возможно, при других обстоятельствах обильное сострадание излилось бы и на его деформированную голову, но в тот момент в сравнение со своим спасителем он зрительно не стоил ни то что его ноги, но и мизинца на ней. Не сочтите за пошлость, говорю, как есть, выражая лишь общее настроение. Неприязни добавила мать ребенка, у которой журналисты безуспешно пытались изъять слова признательности. Мамаша оказалась профессиональной алкоголичкой. Сильно раздражалась от повышенного к себе внимания, откровенно хамила и вселяла тоскливое понимание, что взрастить своё убогое чадо ей дано лишь в худших традициях неблагополучной семьи. Общественность гневно её осуждала, а самые распаленные не стеснялись желать ей скорейшего издыхания.
Юноша постарался жить полноценной жизнью. Нашлись спонсоры, скинулись деньгами и заказали ему ультрасовременный протез. И уже скоро он сломя голову носился на спортивном велике по уральским горам. Я нередко встречал его на этих виражах, потому что облюбовали мы с ним одни и те же горки. Пожаловал ему прозвище "Сильвер" и по-доброму подкалывал его неполноценность в стиле: куда ж мне за тобой угнаться, у тебя одна нога здесь, другая там. Сейчас не встречаю. Может шею себе он всё-таки свернул. Может горки покруче нашел. А может, напротив, остепенился и сыскал безмятежную прелесть в тихой семейной жизни. Покорять женские сердца у него получалось не хуже, чем горы. На своём шикарном футуристическом протезе он выглядел, честное слово, эффектно.
Однако представьте, как я удивился, когда признал эту злополучную мамашу в одном, из минеральных санаториев, куда возил на днях свою бабулю, да и сам на пару дней там задержался. Женщина работала в учреждении горничной. Свою привычку к алкоголю она давно закодировала, но лицо говорило само за себя, повествую историю её непутёвой жизни. Лицо всё так же было неприятным. В один вечер я застал её на лавочке в ожидании автобуса и спросил разрешения присесть. Мне не пришлось бестактно лезть ей в душу. Свою горечь она вывалила на меня без лишних предисловий. События тех дней поныне были неизжиты. И как и прежде раздражали. Шесть лет назад все вокруг завизжали, как она выразилась, что я должна этому мальчику. Что виновата перед ним. Обязана ему. Что он пожертвовал своей счастливой полноценной жизнью ради моего сына, а разве я просила? Мне малолетки под окнами каждую ночь орали "тварь неблагодарная", потом и вовсе поразбивали все стёкла. А у меня мать парализованная лежала да два сына с задержкой развития. Муж. До полусмерти избивал. Беременную бил. Алкаш. Он и споил. Сдох паскуда. Но я ни разу в жизни ни одной копейки в займы не брала. Никогда. Из принципа не брала. А все вокруг орут, ты должна, ты, говорят, хотя бы скутер мальчику купи. А я матери таблеток не могла купить. Одну лапшу жрали.
Подошел автобус. Женщина стремительно попрощалась и направилась в его сторону, оставив меня в кризисе чувств.
*** mark9x
***
Нервную реакцию женщины нам понять несложно. Это сопротивление чувству вины. Допустим необоснованному, допустим навязанному, но ставшему возможным, потому что прозвучало слово жертва. Несложно понять и причины, почему нам так хочется видеть в этом крутом поступке именно акт самопожертвования. Потому что, если не самопожертвование, тогда что? И думать не хочется. Либо эгоизм, либо всё то же стадное чувство, обусловленное «правильным» воспитанием в духе людям надо помогать. К тому же понимая ситуацию как самопожертвование, и её трагичность, мы можем хоть как-то залечить душевные и физические раны подростка нравственным бальзамом благородства. Но никакого акта самопожертвования здесь разумеется не было. И предлагать женщине поступок юноши именно как акт самопожертвования мы попросту не имеем морального права. Отсюда любопытная философия получается. Ведь классический философский вопрос самопожертвования можно сформулировать примерно так: а есть ли у человека вообще такая возможность пожертвовать собой абсолютно бескорыстно, чтобы даже без тени эгоизма? Допустим возможно. Мне же кажется более интересным другой вопрос: а имеет ли человек моральное право предлагать жертву без спроса? Если тем самым он сделает человека обязанным, зависимым, виноватым. Повесит ему на шею такую моральную ношу, что человек уже и не разогнется под её тяжестью. А человек согбенный всегда несчастен. Быть должником очень дискомфортно. И долг моральный гораздо тяжелее долга материального, потому что не понятно, как его выплатить. Отсюда, как мне кажется, классический философский вопрос самопожертвования должен звучать совсем по-другому: а если у человека возможность принять жертву? Бескорыстно, без сделки и без чувства вины?
***
***
***
|