А БУДЕТ ЭТО ТАК
 А будет это так: заплачет ночь дискантом,
И ржавый ломкий лист зацепит за луну,
И белый-белый снег падет с небес десантом,
Чтоб черным городам придать голубизну.
 
И тучи набегут, созвездьями гонимы,
Поднимем воротник, как парус декабря,
И старый-старый пес с глазами пилигрима
Закинет морду вверх при желтых фонарях.
 
Друзья мои, друзья, начать бы все сначала,
На влажных берегах разбить свои шатры.
Валяться б на досках нагретого причала
И видеть, как дымят далекие костры.
 
Еще придет зима в созвездии удачи,
И легкая лыжня помчится от дверей,
И, может быть, тогда удастся нам иначе,
Иначе, чем теперь, прожить остаток дней.
 
И будет это так - заплачет ночь дискантом,
И ржавый ломкий лист зацепит за луну,
И белый-белый снег падет с небес десантом,
Чтоб черным городам придать голубизну.
21 ноября 1975.               Юрий Визбор.                            

А МОРЕ СЕРОЕ
 
А море серое
Всю ночь качается,
И ничего вокруг
Не приключается.
 
Не приключается...
Вода соленая,
И на локаторе
Тоска зеленая.
 
И тихо в кубрике
Гитара звякает.
Ах, в наших плаваньях
Бывало всякое.
 
Бывало всякое,
Порой хорошее,
Но только в памяти
Травой заросшее.
 
И, молчаливые
Всю навигацию,
Чужие девочки
Висят на рации.
 
Висят на рации -
Одна в купальнике,
А три под зонтиком
Стоят под пальмами.
 
А море серое
Всю ночь качается,
Вот и ушла любовь -
Не возвращается.
 
Не возвращается...
Погода портится.
И никому печаль
Твоя не вспомнится.
 
1968                            Ах, дорога
 
-Ах, дорога, дорога,
Знакомая синяя птица!
Мне давно полюбилась
Крутая твоя полоса.
Зной пустынь, шум тайги,
 
Золотые степные зарницы
У истоков твоих
Основали свои полюса.
 
По лицу твоему
Проползают ночные туманы,
Караваны машин
Топчут шинами тело твое,
Над твоей головой
Зажигаются звезд караваны,
А в ногах твоих солнце,
Как путник твой вечный, встает.
 
-Ах, дорога, дорога,
Куда же летишь ты, куда ты?
-Я лечу по горам,
Удивляюсь, куда ж занесло.
Я беру и швыряю
Бубновые масти заката
На твое ветровое,
Видавшее виды стекло.
 
Как веселые зайцы
Выпрыгивают повороты,
Развеваются ветры,
Как плащ за моею спиной.
Дорогая дорога,
Живущего мира ворота,
Отворись предо мной,
Отворись предо мной.
 
1958                                                                                  А БЫЛА ОНА СОЛНЫШКА КРАШЕ.
А была она солнышка краше,
Каждым утром по-царски легко
Выпивала стакан простокваши,
Отвергала пятьсот женихов.
 
        Бились ядра о черные скалы,
        Гренадеры топтали жнивье,
        Три великих страны воевало
        За прекрасные губы ее,
        Три великих страны воевало
        За прекрасные губы ее.
 
Пусть профессоры тут не скрывают,
Про ужасное наше житье,
Ведь шестая война мировая
Получилася из-за нее.
 
        По ракетам и антиракетам
        Анти-антиракеты неслись,
        В синих бликах землянского света
        На луне пять дивизий дрались.
 
После этой ужасной баталии
Женихам изменился подсчет,
Кто хотел бы за нежную талию...,
И касался наследства насчет.
 
        На остатках огромных пожарищ
        Питекантроп готовил копье.
        Семь племен кровожадных сражались
        За прекрасные губы ее.
 
1964                                                                 БЛАЖЕН, КТО ПОРАЖЕН ЛЕТЯЩЕЙ ПУЛЕЙ
 
Блажен, кто поражен летящей пулей,
Которую враги в него пульнули
И прилегли на травке у реки -
Смотреть, как жизнь из жертвы вытекает.
О, это смерть не самая плохая!
Ну, по сравненью с жизнью - пустяки.
 
Блажен, кому поможет в этом деле
Полузнакомка юная в постели
Из племени джинсового бродяг.
Вот тут-то случай обнажит причины!
Достойнейшая доля для мужчины -
Уйти на дно, не опуская флаг.
 
Блажен, кого минует кров больницы,
Где думой не позволят насладиться
Натужные усилия врачей,
И родственников дальних очертанья
Лишаются уже очарованья
Из-за переполнения очей.
 
О, как разнообразны переходы
Под новые, сомнительные своды,
Как легок спуск в печальное метро,
Где множество теней мы обнаружим,
Сраженных потрясающим оружьем,
Которому название - перо.
 
Железное, гусиное, стальное,
За тридцать шесть копеек покупное,
Оно - страшнее пули на лету.
Его во тьму души своей макают,
Высокий лоб кому-то протыкают
И дальше пишут красным по листу.
 
И, мукою бездействия томимы,
Кусают перья наши анонимы,
Вчера - пажи, теперь - клеветники,
Факультативно кончившие школу
Учителя Игнатия Лойолы, -
Любимые его ученики.
Блажен, кто сохранил веселье лада,
Кому в укор противников награда
И чистой дружбы пролитая кровь.
Кто верит в свет надежд неистребимых,
Что нас любовь минует нелюбимых,
Равно, как и любимых нелюбовь!
 
1983                               В ГОРАХ ДОЖДИ
 
В горах дожди, в горах седое небо,
В горах грохочут горы по горам,
Гремит поток, вчера лишь бывший снегом,
Грохочут глины, твердые вчера.
Несутся глины, твердые вчера.
 
А нам легко! Над нами солнца желоб
И облаков веселые стога,
И лишь река с известием тяжелым,
Как скороход, бежит издалека,
Как скороход, бежит издалека.
 
И если я надолго умолкаю,
А вроде солнце светит впереди,
Не говори:"С чего река такая?"
А просто знай - в горах идут дожди,
А просто знай - в горах идут дожди.
 
1965                                Полярная звезда
 
Вы теперь к разлукам привыкайте,
К пуританству телеграфных строк.
Вы теперь, пожалуйста, на карте
Отыщите малый островок.
Там к своей мечте сквозь вьюги пламя
Мы шагаем в бесконечных льдах,
Там звезда высокая над нами,
Синяя полярная звезда.
 
Лыжами истории касаясь
И в руке зажав меридиан,
Мы от одиночества спасаем
Этот ледовитый океан.
Убегают тучи временами
И маяк нам виден иногда -
Прямо впереди, почти над нами,
Синяя полярная звезда.
 
Мы вернемся поздно или рано,
На вершине встанем в тесный круг -
Здесь материки и океаны
Круто опускаются на юг.
Старой нашей дружбе не забыться,
И теперь над нами навсегда
Гордо будет в облаках светиться
Синя полярная звезда.
 
1979                               ДА ОБОЙДУТ ТЕБЯ ЛАВИНЫ
 
Да обойдут тебя лавины
В непредугаданный твой час!
Снега со льдом наполовину
Лежат как будто про запас,
По чью-то душу, чью-то душу...
Но, я клянусь, не по твою!
Тебя и горе не задушит,
Тебя и годы не убьют.
 
Ты напиши мне, напиши мне,
Не поленись и напиши,  -
Какие новые вершины
Тебе видны среди вершин,
И что поделывают зори,
Твой синий путь переходя,
И как Домбай стоит в дозоре,
Подставив грудь косым дождям...
 
А мне все чудится ночами
Тепло от твоего плеча.
Вот, четырьмя крестясь лучами,
Горит в ночи твоя свеча.
Дожди пролистывают даты,
Но видно мне и сквозь дожди  -
Стоишь ты, грузный, бородатый,
И говоришь:"Не осуди!"
 
Ах, пустяки, - какое дело!
И осужу - не осужу.
Мне лишь бы знать, что снегом белым
Еще покрыта Софруджу.
Мне лишь бы знать, что смерть не скоро
И что прожитого не жаль,
Что есть еще на свете горы,
Куда так просто убежать.
 
1964                                                                                                           Дождик опять моросит с утра.
 
Дождик опять моросит с утра,
Слабо горит восток,
Путь наш лежит по глухим горам,
Где не бывал никто.
Где-то вдали, где-то вдали,
Горный шумит поток,
 
Хмурый туман над долиной встал,
Дымно костры горят.
Желтый листок на тетрадь упал -
Пятое октября,
Где-то вдали, где-то вдали
Есть за дождем заря.
 
1955                                                                                СИНИЙ ПЕРЕКРЕСТОК
 
Ищи меня сегодня среди морских дорог,
За островами, за большой водою,
За синим перекрестком двенадцати ветров,
За самой ненаглядною зарею.
Здесь горы не снимают снегов седых одежд,
И ветер - лишь неверности порука.
Я здесь построил остров - страну сплошных надежд
С проливами Свиданье и Разлука.
 
Не присылай мне писем - сама себя пришли,
Не спрашивая тонкого совета.
На нежных побережьях кочующей земли
Который год все ждут тебя рассветы.
Пока качает полночь усталый материк,
Я солнце собираю на дорогах.
Потом его увозят на флагах корабли,
Сгрузив туман у моего порога.
 
Туман плывет над морем, в душе моей туман,
Все кажется так просто и непросто...
Держись, моя столица, зеленый океан,
Двенадцать ветров, синий перекресток!
 
1963                                                                                    КАКИЕ СЛОВА у ДОЖДЯ.
 
Какие слова у дождя? - Никаких.
Он тихо на старую землю ложится,
И вот на земле уж ничто не пылится,
Ничто не болит и не давят долги.
 
Какие слова у меня? - Тишина.
Немая луна всю пустыню заполнит,
И так стережет эту белую полночь,
Что только тобой эта полночь полна.
 
Какие слова у тебя? - Красота.
Ты белое платье по миру проносишь
И запахи ливней в ладонях приносишь,
И льет на пустыни мои доброта.
 
Какие слова у дорог? - Торжество.
Мы мчимся по ливням, любовь постигая.
И редкие звезды сквозь тучи мигают,
И капли дрожат на стекле ветровом.
 
1974                                                           Домбайский вальс
 
Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой.
Месяц кончается март, скоро нам ехать домой.
Здравствуйте, хмурые дни, горное солнце, прощай.
Мы навсегда сохраним в сердце своем этот край.
 
Нас провожает с тобой гордый красавец Эрцог,
Нас ожидает с тобой марево дальних дорог.
Вот и окончился круг, помни, надейся, скучай.
Снежные флаги разлук вывесил старый Домбай.
 
Что ж ты стоишь на тропе, что ж ты не хочешь идти.
Нам надо песню допеть, нам надо меньше грустить.
Снизу кричат поезда. Правда, кончается март.
Ранняя всходит звезда, где-то лавины шумят.
                                                                                          МНЕ ТВЕРДЯТ
 
Мне твердят, что скоро ты любовь найдешь
И узнаешь с первого же взгляда.
Мне бы только знать, что где-то ты живешь,
И, клянусь, мне большего не надо.
 
Снова в синем небе журавли трубят.
Я брожу по краскам листопада.
Мне б хотя бы мельком повидать тебя,
И, клянусь, мне большего не надо.
 
Дай мне руку, слово для меня скажи,
Ты моя тревога и награда.
Мне б хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь,
И, клянусь, мне большего не надо.
 
1973                                                                                                                                           МЫ ВЫШЛИ ИЗ ЗОНЫ ЦИКЛОНА
 
Мы вышли из зоны циклона,
Из своры штормов и дождей.
У всех появилась законно
Одна из бессмертных идей.
Граненых стаканов касанье...
Как славно, друзья, уцелеть!
Оставил циклон на прощанье
Лишь вмятину в правой скуле.
 
Он наши машины проверил,
И души, злодей, закружил,
И каждую нашу потерю
Из вороха лжи обнажил.
Порядок серьезно нарушив,
Сидим мы всю ночь напролет,
Поскольку спасти наши души
Никто, кроме нас, не придет.
 
И с нами в моряцкой одежде
Суровых мужчин посреди
Добрейшая дама - надежда,
Как все, со стаканом сидит.
Не вписана в роль судовую,
Паек здесь имеет и кров,
Ведя свою жизнь трудовую
Среди, в основном, моряков.
 
Так с песнями мы отдыхаем,
Глаголу рассудка не вняв.
Заплачет четвертый механик,
Надежду за талью обняв,
И, вилку стальную калеча,
В любовь нас свою посвятит,
И, чтоб описать эти речи,
Не можно и буквы найти...
 
Не скрою, и я, дорогая,
Не в меру был весел тогда,
Когда поживал, полагая,
Что ты - не такая беда,
Что вольным плыву кочегаром,
Семь бед оставляя вдали,
Слегка задевая гитарой
За меридианы Земли.
 
Рассвет, на красивости падкий,
Встает перед днем трудовым.
Друзья мои в полном порядке  -
Храпят по каютам своим.
Циклон удалился на сушу,
Оставив пейзаж на столе,
И спиртом промытые души,
И вмятину в правой скуле.
 
1980                                                                 РАССКАЗ ВЕТЕРАНА
 
Мы это дело разом увидали  -
Как роты две поднялись из земли
И рукава по локоть закатали,
И к нам с Виталий Палычем пошли.
 
   А солнце жарит, чтоб оно пропало,
   Но нет уже судьбы у нас другой,
   И я шепчу: "Постой, Виталий Палыч,
   Постой, подпустим ближе, дорогой".
 
И тихо в мире, только временами
Травиночка в прицеле задрожит.
Кусочек леса редкого за нами,
А дальше - поле, Родина лежит.
 
   И солнце жарит, чтоб оно пропало,
   Но нет уже судьбы у нас другой,
   И я шепчу: "Постой, Виталий Палыч,
   Постой, подпустим ближе, дорогой".
 
Окопчик наш - последняя квартира,
Другой не будет, видно, нам дано.
И черные проклятые мундиры
Подходят, как в замедленном кино.
 
   И солнце жарит, чтоб оно пропало,
   Но нет уже судьбы у нас другой,
   И я кричу: "Давай, Виталий Палыч,
   Давай на всю катушку, дорогой!"
 
...Мои года, как поезда, проходят,
Но прихожу туда хоть раз в году,
Где пахота заботливо обходит
Печальную фанерную звезду,
 
   Где солнце жарит, чтоб оно пропало,
   Где не было судьбы у нас другой...
   И я шепчу: "Прости, Виталий Палыч,
   Прости мне, что я выжил, дорогой".
 
1972                                                             Наполним музыкой сердца
 
Наполним музыкой сердца!
Устроим праздники из буден.
Своих мучителей забудем.
Вот сквер - пройдемся ж до конца.
Найдем любимейшую дверь,
За ней - ряд кресел золоченых,
Куда с восторгом увлеченных
Внесем мы тихий груз своих потерь.
Внесем мы тихий груз своих потерь.
 
Какая музыка была,
Какая музыка звучала!
Она совсем не поучала,
А лишь тихонечко звала.
Звала добро считать добром
И хлеб считать благодеяньем,
Страданье вылечить страданьем,
А душу греть вином или огнем.
И светел полуночный зал.
Нас гений издали приметил
И, разглядев, кивком отметил,
И даль иную показал.
 
Там было очень хорошо,
И все вселяло там надежды,
Что сменит жизнь свои одежды...
Ля-ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля-ля...
Наполним музыкой сердца!
Устроим праздники из буден.
Своих мучителей забудем.
Вот сквер - пройдемся ж до конца.
Найдем любимейшую дверь,
За ней - ряд кресел золоченых,
Куда с восторгом увлеченных
Внесем мы тихий груз своих потерь.
 
1975                                                                  Чудо
 
На этом свете нет чудес,
Хотя поверий груда.
Стоит плотина до небес,
Но это ведь не чудо.
Я по ледовым гребням лез,
Я знаю слов значенье.
На этом свете нет чудес,
Одно лишь исключенье.
 
       Никем не узнан, не любим,
       Сомненьями богатый,
       Я жил смотрителем лавин
       И сторожем закатов.
       Стояли горы у дверей,
       Зажав долины блюдо,
       Как совещание зверей,
       И звери ждали чуда.
 
А "чудо" вышло на порог,
Зажмурилось от снега.
А "чудо" сделало снежок
И запустило в небо.
Снежок распался на снежки...
И тот рисунок школьный
От гор отламывал куски,
И было больно-больно.
 
       А "чудо", весело смеясь
       Конфеточку сосало,
       Толкало к пропасти меня,
       Но в пропасть не бросало.
       Снега ударили с небес,
       Мир задрожал от гуда.
       На этом свете нет чудес,
       Одно лишь, в общем, "чудо".
 
1965                                                                                                              Ночь. За дальним перевалом
 
Ночь. За дальним перевалом
Встал кровавым глазом Марс,
И с тревогой смотрят скалы
В тишину ледовых масс.
 
Ночь. Запрятав в камни воды,
Притаившись, тек поток.
И боялся до восхода
Приоткрыть глаза восток.
 
Гулко грохнули громады,
Закачался перевал,
Застучали камнепады
По обломкам мокрых скал.
 
Из-за гребня, дико воя,
Понеслись снега в налет.
И казалось, все живое
Этой глыбою снесет.
 
В эту ночь над перевалом,
На морене Джаловчат,
Восемь парней ночевало
И одиннадцать девчат.
 
Утром серые туманы
Вновь полезли узнавать,
Где мы там, в палатках рваных,
Живы, что ли, мы опять?
 
Мелкий дождик пискнул тонко,
И туман разинул рот:
Деловитая девчонка
Открывала банку шпрот.
 
1955                                                                                              ЛЕДИ
 
О моя дорогая, моя несравненная леди!
Ледокол мой печален, и штурман мой смотрит на юг,
И представьте себе, что звезда из созвездия Лебедь
Непосредственно в медную форточку смотрит мою.
Непосредственно в эту же форточку ветер влетает,
Называвшийся в разных местах то муссон, то пассат,
Он влетает и с явной усмешкою письма читает,
Не отправленные, потому что пропал адресат.
 
Где же, детка моя, я тебя проморгал и не понял?
Где, подружка моя, разошелся с тобой на пути?
Где, гитарой бренча, прошагал мимо тихих симфоний,
Полагая, что эти концерты еще впереди?
И беспечно я лил на баранину соус "ткемали",
И картинки смотрел по утрам на обоях чужих,
И меня принимали, которые не понимали,
И считали, что счастье является качеством лжи.
 
Одиночество шлялось за мной и в волнистых витринах
Отражалось печальной фигурой в потертом плаще.
За фигурой по мокрым асфальтам катились машины -
Абсолютно пустые, без всяких шоферов вообще.
И в пустынных вагонах метро я летел через годы,
И в безлюдных портах провожал и встречал сам себя,
И водили со мной хороводы одни непогоды,
И все было на этой земле без тебя, без тебя.
 
Кто-то рядом ходил и чего-то бубнил - я не слышал.
Телевизор мне тыкал красавиц в лицо - я ослеп.
И, надеясь на старого друга и горные лыжи,
Я пока пребываю на этой пустынной земле.
О моя дорогая, моя несравненная леди!
Ледокол мой буксует во льдах, выбиваясь из сил...
Золотая подружка моя из созвездия Лебедь  -
Не забудь. Упади. Обнадежь. Догадайся. Спаси.
 
1979 - 1981                                                  МНОГОГОЛОСЬЕ
 
О, мой пресветлый отчий край!
О, голоса его и звоны!
В какую высь ни залетай,
Все над тобой его иконы.
 
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье, многоголосье.
 
Какой покой в его лесах,
Как в них черны и влажны реки!
Какие храмы в небесах
Над ним возведены навеки!
 
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье, многоголосье.
 
Я - как скрещенье многих дней,
И слышу я в лугах росистых
И голоса моих друзей,
И голоса с небес российских.
 
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье, многоголосье.
 
1978                                                                                 Одинокий гитарист.
 
Одинокий гитарист в придорожном ресторане.
Черной свечкой кипарис между звездами в окне.
Он играет и поет сидя, будто в черной раме.
Море черное за ним при прожекторной луне
 
Наш милейший рулевой на дороге нелюдимой,
Исстрадав без сигарет, сделал этот поворот.
Ах, удача, боже мой, услышать в краю родимом
Человеческую речь в обрамленьи нежных нот.
 
Ресторан полупустой, две танцующие пары,
Два дружинника сидят, обеспечивая мир.                                                                                                           
Одинокий гитарист с добрым Генделем на пару
Поднимают к небесам этот маленький трактир.
 
И витает как дымок христианская идея,
Что когда-то повезет, если вдруг не повезло.
Он играет и поет, все надеясь и надеясь,
Что когда-нибудь добро победит в борьбе со злом.
 
Ах как трудно будет нам, если мы ему поверим,
С этим веком наш роман бессердечен и нечист.
Но спасает нас в ночи от позорного безверья -
Колокольчик под дугой, одинокий гитарист.                                                                                                                                       ПОЛЯРНОЕ КОЛЬЦО
 
Опять приходят непогоды
Через полярное кольцо.
И криком гонят пароходы
Из памяти твое лицо.
 
И далеко в краю счастливом
Страна цветов, земля людей.
И льды уходят из залива
Эскадрой белых лебедей.
 
И слушает радист бессменный
И чей-то плач, и чей-то смех.
Всю ночь кружатся над антенной
Последний дождь и первый снег.
 
И нет тебя, и слава богу,
Что здесь один плыву без сна,
Что эта тяжкая дорога
Тебе никак не суждена.
 
Минуй тебя вся эта нежить,
Будь все печали не твои,
Приди к тебе вся моя нежность
Радиограммой с ЗФИ.
 
И в час полуночный и странный
Не прячь от звезд свое лицо,
Смотри - на пальце безымянном
Горит полярное кольцо.
 
1968                                                                                            ВЕЛОСИПЕД
 
Пахнет луна сосной.
По тишине лесной
Катятся по тропе
Я и велосипед.
 
Медленно цепь кручу,
Еду куда хочу.
Шины на колесе
Ширкают по росе.
 
То ли вдали лиман,
То ли вблизи туман,
То ли блестит костел,
То ли горит костер.
 
Кто же там, у костра?
Это ж моя сестра.
Нет уж, моя жена.
Нет, это просто весна.
 
Рядом сидит пацан,
Худенький сам с лица
И кандидат в мужья.
Боже, да это ж я!
 
Я на себя гляжу,
"Нету чудес",- твержу.
Нету чудес, а все ж
Я это я,- похож.
 
Дым от костра встает.
Парень обнял ее,
Пальцами у лица,
Вот и целуются.
 
Я не пошел к костру,
Я зашагал к утру,
Мимо огня в крови,
Мимо своей любви.
 
1970                                                                                        Я ДУМАЮ О ВАС
 
Разрешите вам напомнить о себе,
О своей незамечательной судьбе.
Я как раз на верхней полочке лежу,
В данном случае бездельничаю - жуть!
 
Люди заняты исканием дорог,
Люди целятся ракетой в лунный рог,
Люди ищут настоящие слова,
Ну, а я лежу и думаю о вас.
 
С этой мысли пользы, право, никакой.
Вот промчался скорый поезд над рекой.
О реке бы мне подумать в самый раз,
Ну, а я лежу и думаю о вас.
 
А народу - просто полное купе,
Кто-то в карты, кто-то хочет просто спеть,
Чья-то нежная клонится голова,
Ну, а я лежу и думаю о вас.
 
Я-то думаю, что думаете вы,
Как вы были замечательно правы,
Рассказав мне поучительный рассказ,
Что не нужно больше думать мне о вас,
 
Что любовь ненастья быстренько сотрут,
Что единственное счастье - это труд.
Я, ей-богу, понимал вас в этот час,
Но, представьте, я-то думал все о вас.
 
1970                                                                                      РАДУГА
 
Диалог о соотношении возвышенного
и земного
 
-Смотри-ка, моя дорогая, к нам радуга в гости!
Какие законы Ньютона - лучей преломленье!
-Ах, глупенький, радуга - это ведь временный мостик
От неба до поля, от вечности и до мгновенья.
 
-Смотри-ка, моя дорогая, вот веточка мая!
-Ах, глупенький, это привет от далеких созвездий.
-Какая ж ты умная, право, моя дорогая...
-Конечно, мой милый, ведь в небо смотреть интересней.
 
То листья, то вести, то снег, то весна,
То блестки надежд на цветных парашютах...
Разломанным яблоком всходит луна,
По сходням на берег стекают минуты,
Как капли времен без границ и без дна.
 
-Но хлеб-то, моя дорогая, рождается в поле!
Смотри-ка, засеяно поле пшеницей озимой.
-А небо засеяно звездами, глупенький Коля...
Ах, что-то сегодня с тобою мы несовместимы.
 
-Ну как же на небе нам жить без крылечка и хлеба?
Пристроимся где-нибудь здесь в ожидании чуда.
-Согласна, но будем поглядывать в синее небо,
Поскольку уж если придут чудеса, то оттуда.
То листья, то вести, то снег, то весна,
То блестки надежд на цветных парашютах...
Разломанным яблоком всходит луна,
По сходням на берег стекают минуты,
Как капли времен без границ и без дна...
 
-- Поскольку уж если придут чудеса, то оттуда.
-- Поскольку уж если придут чудеса, то оттуда...
 
1983                                                                                                                    Ты у меня одна
 
Ты у меня одна. Словно в ночи луна.
Словно в степи сосна. Словно в году весна.
Нету другой такой ни за какой рекой.
Нет за туманами, дальними странами.
 
В сумерках города. В инее провода.
Вот ведь взошла звезда, чтобы светить всегда.
Чтобы будить в метель. Чтобы стелить постель.
Чтобы качать всю ночь у колыбели дочь.
 
Вот поворот какой делается с рекой.
Можешь отнять покой. Можешь махнуть рукой.
Можешь отдать долги. Можешь любить других.
Можешь совсем уйти, только свети, свети.
                                                              Синие снега
 
Ты уйдешь усталая, слов не говоря,
И погаснет алая зимняя заря,
И дорогу ровную заметет пурга,
Злые подмосковные синие снега.
 
Будут ночи темные мчаться без следа,
Как туманы горные будут плыть года,
Но любовь зачалена навсегда моя,
На крутых, отчаянных, мертвых якорях.
 
Ты не пишешь писем мне, телеграмм не шлешь,
В незнакомой стороне без меня живешь,
Но однажды вечером, сердце потеряв,
Ты поймешь, как мечется алая заря.
 
Мой характер ангельский ты тогда поймешь,
Прилетишь с Архангельска, с Воркуты придешь.
На дорогу ровную не мети пурга,
Стайте, подмосковные синие снега.
 
1959                                                                                                                     У дороги корчма
 
У дороги корчма,
Над дорогой метель,
На поленьях зима,
А в глазищах апрель,
А в глазищах - судьба,
Приготовлено мне:
Толь курная изба,
Толи губы в вине.
 
        Ходит медленный кот,
        Важный, как кардинал,
        Мягкой лапою трет
        На груди "ордена"
        И мечтает уснуть,
        Как уходит зима,
        Как он гонит весну
        По зеленым холмам.
 
А в горячей золе
Остывают дожди,
А у па-де-кале незнакомка сидит.
Незнакомка сидит
Со вчерашнего дня,
Грустно в море глядит,
Ожидает меня.
 
        Завалите меня антарктическим льдом,
        Но верните меня
        В этот сказочный дом.
        У дороги корчма,
        Над дорогой метель,
        На поленьях зима,
        А в глазищах - апрель.
 
1970                                                                                                                     Романтики
 
У романтиков одна дорога:
Обойдя все страны и моря,
Возвратясь, у своего порога
Отдавать навеки якоря.
И смотреть нездешними глазами,
Коротать с соседом вечера,
Слушать  леса древние преданья,
Подпевать бродяге у костра.
 
По глухой проселочной дороге
Он придет, минуя города,
Чтобы здесь, на стареньком пороге,
Доживать последние года.
Постоит он у забитой двери,
Никому ни слова не сказав:
Все равно рассказам не поверят,
Не поверят старческим слезам.
 
Много нас скиталось по чужбине,
Баламутя души на пути,
Много нас осталось там и ныне,
Не прийти им больше, не прийти.
Не смотреть нездешними глазами,
Не сидеть с соседом до утра,
И не слушать древние сказанья,
И не петь с бродягой у костра.
 
1957                                                                                         
 
1983                                                                                       Удел один - иди вперед
 
Удел один - иди вперед,
Дождят дожди, хрустит ли лед,
По параллелям по седым
Твои костры, твои следы,
По параллелям по седым
Твои костры, твои следы.
 
Устанет осень моросить,
Снегов у просек не просить,
Но как цветы идут сквозь льды,
Твои костры, твои следы.
 
Шагай, дружище, по горам,
Не приезжай ты в город к нам.
В толпе не ценят ни цветов,
Ни параллелей, ни следов.
 
Удел один - иди вперед,
Дождят дожди, хрустит ли лед,
По параллелям по седым
Твои костры, твои следы.
 
1963                                                                                                                    
 
1961                                                                                                                    ЧЕРНАЯ ВЕРШИНА МЕРЗЛОЙ ЕЛИ
 
Черная вершина мерзлой ели
Над вечерней синевой лугов.
Свернуты декабрьские метели
В серые перины облаков.
 
Вот плетень, скосившийся убого,
Огонек, как видно у костра.
Санная скрипучая дорога
Не спеша спускается с бугра.
 
На бугре в снегу стоят осины.
Родина! Ты слышишь ли меня?
Выплывает вечер темно-синий
Из небес старинного литья.
 
1953                                                                                        
 
1979 г.                                                                                                               Штили
 
Штили выметая облаками
И спускаясь с этих облаков,
Штормы ходят с мокрыми руками
И стучатся в стекла маяков.
 
        Это все не очень-то красиво,
        Вечера уходят без следа,
        Огонек лампады керосинной
        Светит на ушедшие года.
 
Разорви сомнительные путы,
Как ты есть, предстань перед грозой.
Линия страдания, как-будто
Тянется за черный горизонт.
 
        И как будто страшную потерю,
        Океан оплакивает мой,
        Как несостоятельный истерик,
        Бьется все о камни головой.
 
Мы переживем все эти муки,
Мы вернемся к синим чудесам,
Тяжкую замедленность разлуки
На кострах мы пустим к небесам.
 
        Белым чайкам сухари мы скормим,
        Песням продадимся мы в рабы,
        Будем понимать мы эти штормы,
        Kак желанный повод для борьбы.
 
1965                                                                                                                                                                                                           Я в прихожей оставил рюкзак
 
Я в прихожей оставил рюкзак,
На минутку зашел, чтоб снова
Заглянуть в голубые глаза
И услышать одно лишь слово.
 
Ведь тебя я все-таки люблю
Той любовью твердой,
О любви тебя я не молю,
Я ведь парень гордый.
 
Бьется в скалах горная река,
В берегах суровых.
Я уеду к синим ледникам,
Так скажи лишь слово.
 
До гранитных холодных камней
Понесет меня поезд снова,
На востоке в таежной стране
Буду ждать я одно лишь слово.
 
1956 г.                                           
                                                                                                                                                     ЯКОРЯ НЕ БРОСАТЬ
 
"Якоря не бросать" - мы давно знаем старую заповедь:
Не бросать их у стенок, где эти сигналы горят.
Якоря не бросать... Не читайте нам длинную проповедь:
Мы немножечко в курсе, где ставить теперь якоря.
 
Мы бросаем их в море, в холодную льдистую воду,
Мы выходим в эфир, и среди этой всей кутерьмы
Нам пропишут синоптики, словно лекарство, погоду,
А погоду на море, пожалуй что, делаем мы.
 
Мы бросаем потом якоря в полутемных квартирах,
Где за дверью растресканной тени соседей снуют.
Не галантной походкой - привыкли ходить по настилам -
Прогибаем паркет никуда не плывущих кают.
 
Словно малые дети, кричат по ночам пароходы,
Им по теплым заливам придется немало скучать.
И волнуются чайки от неудачной охоты,
И всю ночь якоря на шинели сурово молчат.
 
Но потом им блистать под тропическим солнцем и зноем,
На военных парадах, на шумных морских вечерах.
Якоря не бросать - это дело довольно простое,
Ну, а что оставлять нам - об этом подумать пора.
 
Мы не бросим и осень, не бросим и топких и снежных,
Голубых, нескончаемых, вечно любимых дорог.
На чугунных цепях опустили мы наши надежды
У глухих континентов еще не открытых тревог.
 
1963