Главная » 2022 » Май » 6 » "Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 009
22:34
"Гаргантюа и Пантагрюэль". Франсуа Рабле. 009

---

---

 

VIII.

 

О томъ, какъ Пантагрюэль въ бытность свою въ Парижѣ получалъ письма отъ своего отца Гаргантюа, и копія съ нихъ.

Само собой разумѣется, что Пантагрюэль очень хорошо учился и съ большимъ успѣхомъ, такъ какъ разумъ у него былъ недюжинный, а память такихъ размѣровъ, какъ дюжина винныхъ бочекъ и столько же бурдюковъ съ масломъ.
И вотъ однажды, находясь въ Парижѣ, онъ получилъ нижеслѣдующее письмо отъ своего отца:
   "Любезнѣйшій сынъ! Изъ всѣхъ даровъ, милостей и привилегій, какими Создатель, Всемогущій Богъ надѣлилъ и осчастливилъ человѣческую природу искони, самою удивительною и превосходною представляется мнѣ та, благодаря которой смертные люди могутъ пріобрѣтать въ нѣкоторомъ родѣ безсмертіе и въ теченіе преходящей жизни увѣковѣчить свое имя и свой родъ. Это достигается путемъ нисходящаго потомства, рожденнаго въ законномъ бракѣ. Этимъ намъ возвращается то, что было у насъ отнято вслѣдствіе грѣха нашихъ прародителей, которымъ было сказано, что за то, что они нарушали заповѣдь Господа Бога, они умрутъ и смерть уничтожитъ великолѣпную форму, которою надѣленъ былъ человѣкъ. Но, путемъ такого размноженія, въ дѣтяхъ Переживаетъ то, что утрачено родителями, а внуками то, что погибло въ дѣтяхъ; и такъ послѣдовательно до наступленія Страшнаго Суда, когда Іисусъ Христосъ возвратитъ Богу Отцу Его мирное царство, свободное отъ всякой опасности и грѣховной заразы. Тогда прекратятся всѣ роды и всѣ злыя дѣла и безпорядочное круговращеніе стихій, потому что давножеланный миръ наступитъ безусловно и всѣ вещи придутъ къ совершенному и непремѣнному заключенію. Поэтому не безъ законной и справедливой причины благодарю я Бога, моего Создателя, за то, что онъ далъ мнѣ лицезрѣть, какъ моя старость расцвѣтаетъ твоей молодостью: когда по волѣ Того, Кто всѣмъ правитъ и руководитъ, душа моя разстанется со своимъ земнымъ жилищемъ, я буду сознавать, что не вполнѣ умираю, а, такъ сказать, перехожу изъ одного мѣста въ другое, потому что въ тебѣ и черезъ тебя я останусь въ своей видимой оболочкѣ въ мірѣ живыхъ, въ общеніи съ честными людьми и моими друзьями. Общеніе мое съ ними было, благодареніе милости Божіей, не безъ грѣха, каюсь,-- потому что всѣ мы и непрерывно молимъ Бога отпустить намъ наши прегрѣшенія,-- но безъ упрека. Но хотя въ тебѣ и удерживается мой тѣлесный образъ, однако, если бы при этомъ отсутствовали сокровища души, тебя бы не считали хранителемъ и кладомъ безсмертія нашего имени и удовольствіе мое при видѣ тебя было бы не велико, принимая во вниманіе, что ничтожнѣйшая часть меня самого, а именно тѣло сохранилось бы, а лучшая,-- т. е. душа, черезъ которую имя наше пребываетъ благословенно среди людей, развратилась бы и пала. И это я говорю не изъ недовѣрія къ твоей добродѣтели, которую я уже имѣлъ случай испытать, но для того, чтобы еще сильнѣе побудить тебя къ дальнѣйшему совершенствованію.- И въ томъ, что я теперь ношу, я имѣю въ виду не столько твой добродѣтельный образъ жизни въ настоящемъ, сколько желаніе, чтобы ты радовался тому, какъ ты живешь и жилъ, и вдохнуть въ тебя мужество продолжать, такъ и на будущее время. При этомъ я считаю полезнымъ напомнить тебѣ, что я ничего не щадилъ, но все дѣлалъ,-- какъ если бы у меня ничего болѣе дорогого не было въ жизни,-- чтобы, будучи еще въ живыхъ, увидѣть тебя безупречнымъ и совершеннымъ какъ въ добродѣтели, честности и благородствѣ, такъ и въ свободныхъ познаніяхъ и вѣжливости. И послѣ своей смерти оставить въ тебѣ родъ какъ бы зеркала, отражающаго особу твоего отца, если и не такого превосходнаго на дѣлѣ, какимъ я хочу, чтобы ты былъ, то, по крайней мѣрѣ, такого въ желаніи.
   Но хотя, блаженной памяти, отецъ мой Грангузье, прилагалъ всѣ старанія къ тому, чтобы я какъ можно лучше усвоилъ себѣ политическую мудрость и знанія, и хотя труды мои и занятія не только шли въ уровень съ его желаніемъ, но даже превосходили его, однако, какъ ты легко поймешь, времена были не столь благопріятныя, какъ настоящія, и у меня не было такого большого выбора хорошихъ преподавателей, какъ у тебя. Времена были еще темныя и отзывались бѣдственной и злосчастной эпохой Готовъ, которые истребили всю хорошую литературу. Однако, Божіею милостью уже и въ мое время свѣтъ и достоинство стали возвращаться наукѣ, и съ тѣхъ поръ она такъ усовершенствовалась, что въ настоящее время меня съ трудомъ допустили бы въ приготовительный классъ, тогда какъ въ эпоху моей зрѣлости я не безъ основанія считался ученѣйшимъ человѣкомъ своего вѣка.
   Все это я говорю не изъ пустого хвастовства, хотя я и могъ бы въ письмѣ къ тебѣ даже и похвалить себя, ссылаясь на авторитетъ Марка Туллія и его книгу "О Старости", а также на изреченія Плутарха въ книгѣ, озаглавленной: "О томъ, какъ можно хвалить себя, не возбуждая зависти",-- но для того, чтобы возбудить въ тебѣ охоту къ дальнѣйшему преуспѣянію.
   Въ настоящее время дисциплина возстановлена, языки вновь ожили: греческій, безъ котораго стыдно человѣку называться ученымъ; еврейскій, халдейскій, латинскій. Прекрасное и правильное тисненіе книгъ повсемѣстно въ употребленіи. Въ мое время это искусство только-что было изобрѣтено по Божьему вдохновенію, подобно тому, какъ, наоборотъ, огнестрѣльное оружіе измышлено по діавольскому наущенію.
   Весь міръ полонъ учеными людьми, весьма свѣдущими преподавателями, богато снабженными библіотеками и, по моему мнѣнію, ни во времена Платона, ни во времена Цицерона и Папиньяна не было такъ удобно учиться, какъ въ настоящее время. Скоро никому не будетъ мѣста въ обществѣ, если онъ не былъ образованъ въ мастерской Минервы. Я нахожу, что теперешніе разбойники, палачи, авантюристы и конюхи ученѣе докторовъ и проповѣдниковъ моего времени.
   Что сказать? Женщины и дѣвушки стремятся къ славѣ и той маннѣ небесной, что зовутъ ученостью. До того дошло, что я, въ мои годы, вынужденъ былъ заняться греческимъ языкомъ, который я до сихъ поръ не то, чтобы презиралъ, какъ Катонъ, но смолоду не успѣлъ изучить. И отъ души наслаждаюсь чтеніемъ "Морали" Плутарха, прекрасныхъ "Бесѣдъ"
   Платона, "Памятниковъ" Павзанія и "Древностей" Атенея въ ожиданіи того часа, когда Господу моему Создателю угодно будетъ отозвать меня изъ здѣшняго міра и призвать къ Себѣ.
   Поэтому, сынъ мой, заклинаю тебя, какъ слѣдуетъ воспользоваться твоей молодостью для преуспѣянія въ наукахъ и добродѣтели. Ты находишься въ Парижѣ, съ тобою твой преподаватель Эпистемонъ: въ Парижѣ ты найдешь живыя лекціи; Эпистемонъ будетъ служить тебѣ похвальнымъ примѣромъ. Я разсчитываю, что ты въ совершенствѣ изучишь языки, и хочу этого. Во-первыхъ, греческій, какъ того требуетъ Квинтиліанъ; во-вторыхъ, латинскій; а затѣмъ и еврейскій, ради Священнаго Писанія, а также халдейскій и арабскій; и чтобы ты выработалъ себѣ слогъ въ томъ, что касается греческаго языка по образцу Платона, -- что касается латинскаго -- Цицерона. И чтобы ты твердо выучилъ исторію и постоянно помнилъ всѣ ея эпизоды, въ чемъ пособіемъ тебѣ будетъ служить космографія тѣхъ, кто ее писалъ. Изъ свободныхъ художествъ я развилъ въ тебѣ вкусъ къ геометріи, ариѳметикѣ и музыкѣ, когда еще ты былъ ребенкомъ пяти или шести лѣтъ; продолжай ими заниматься, а что касается астрономіи -- узнай всѣ ея каноны. Астрологію, занимающуюся гаданіемъ, и искусство Луллія брось какъ вздоръ и пустяки. По части гражданскаго права я хочу, чтобы ты зналъ наизусть превосходные тексты и могъ ихъ анализировать съ философской точки зрѣнія.
   Что касается познанія естественныхъ явленій, то я хочу, чтобы ты любознательно проникъ въ нихъ; чтобы не было моря, рѣки, источника, рыбы, которыхъ бы ты не зналъ; чтобы всѣ птицы въ воздухѣ, всѣ деревья, растенія и плоды лѣсные, всѣ травы земныя, всѣ металлы, скрытые въ нѣдрахъ преисподней, всѣ камни Востока и Юга были тебѣ извѣстны.
   Внимательно изучи всѣ книги греческихъ, арабскихъ и латинскихъ медиковъ, не пренебрегая и талмудистами и кабалистами, и постояннымъ упражненіемъ въ анатоміи познай въ совершенствѣ тотъ обособленный міръ, который есть человѣкъ. Ежедневно употребляй нѣсколько часовъ на чтеніе Священнаго Писанія. Во-первыхъ читай по-гречески Новый Завѣтъ и Посланія апостоловъ; затѣмъ по-еврейски:-- Старый Завѣтъ. Короче сказать, я желаю, чтобы ты былъ кладеземъ знанія: вѣдь впослѣдствіи, когда ты станешь зрѣлымъ мужемъ, тебѣ придется разстаться съ мирными и тихими научными занятіями и учиться рыцарскому дѣлу и обращенію съ оружіемъ, чтобы защищать мой домъ и помогать нашимъ друзьямъ во всѣхъ ихъ дѣлахъ противъ нападеній злоумышленниковъ. И -- короче сказать -- я хочу, чтобы ты испыталъ свои познанія, а этого ты. всего лучше достигнешь публичными диспутами со всѣми и противъ всѣхъ, и посѣщеніями ученыхъ людей, проживающихъ какъ въ Парижѣ, такъ и въ другихъ мѣстахъ.
   Но такъ какъ, по словамъ премудраго Соломона, ученость не входитъ въ злую душу, а наука безъ совѣсти одна только погибель для души, то тебѣ подобаетъ служить Богу, любить и бояться Его и на Него возлагать всѣ свои помышленія и упованія и соединяться съ Нимъ вѣрою и милосердіемъ, такъ чтобы грѣхъ не могъ разъединить тебя съ Нимъ.
   Сторонись, отъ мірскихъ пороковъ; не поддавайся тщеславію, потому что наша жизнь преходящая, а слово Божіе живетъ вѣчно. Помогай всѣмъ своимъ ближнимъ и люби ихъ какъ самого себя. Почитай своихъ наставниковъ, бѣгай общества людей,- на которыхъ не хочешь походить и не расточай даромъ способностей, которыми тебя надѣлилъ Господь. И когда ты убѣдишься въ томъ, что пріобрѣлъ всѣ необходимыя познанія, вернись ко мнѣ, дабы я могъ тебя увидѣть и благословить, прежде нежели умру.
   Сынъ мой, да будетъ съ тобою миръ и благодать Господа нашего. Amen.
   Утопія, сего семнадцатаго дня мѣсяца марта.

Твой отецъ
Гаргантюа."

   Получивъ и прочитавъ это письмо, Пантагрюэль ободрился и воспламенился желаніемъ учиться какъ можно лучше; и кто видѣлъ, какъ онъ учился и преуспѣвалъ, тотъ сказалъ бы, что умъ его пожираетъ книги, какъ огонь сухую траву,-- до такой степени онъ былъ неутомимъ и усерденъ въ занятіяхъ.
  

 

IX.
О томъ какъ Пантагрюэль встрѣтилъ Панурга1), котораго всю жизнь любилъ.

1) Фактотумъ, хитрецъ, находчивый, ловкій человѣкъ.

   Однажды Пантагрюэль, гуляя за городомъ, по дорогѣ въ аббатство св. Антонія, въ сопровожденіи своихъ людей и нѣсколькихъ студентовъ, съ которыми велъ философскую бесѣду, встрѣтилъ человѣка высокаго роста и хорошаго сложенія, но всего израненнаго и въ такой оборванной одеждѣ, что можно было подумать, что его трепали собаки, или, лучше сказать, его можно было принять за сборщика яблокъ изъ провинціи Першъ. Завидѣвъ его издали, Пантагрюэль сказалъ присутствующимъ:
   -- Видите ли вы человѣка, который идетъ по Шарантонскому мосту, намъ навстрѣчу? Честное слово, онъ бѣденъ лишь случайно: увѣряю васъ, что, судя по его наружности, природа произвела его изъ богатаго и благороднаго рода, но приключенія, которымъ подвергаются любознательные люди, довели его до такого нищенскаго и бѣдственнаго состоянія.
   И какъ только-что прохожій поравнялся съ ними, онъ его спросилъ:
   -- Другъ мой, прошу васъ, соблаговолите остановиться^ отвѣтить мнѣ на то, о чемъ васъ спрошу; вы въ этомъ не раскаетесь, потому что мнѣ очень хочется помочь вамъ въ вашей бѣдѣ, насколько это въ моей власти, такъ какъ мнѣ васъ очень жаль. Прежде всего, скажите мнѣ, другъ мой, кто вы? откуда вы? куда идете? чего ищете? и какъ васъ зовутъ?
   Прохожій отвѣчалъ ему по-нѣмецки {Панургъ все время говоритъ съ Пантагрюэлемъ на различныхъ языкахъ, включая и тарабарское нарѣчіе. Мы приводимъ только начальныя фразы различныхъ отрывковъ и затѣмъ ихъ переводъ, когда это дѣйствительно существующій языкъ, а не вымышленная тарабарщина.}:
   -- Junker, Gott geb' euch Glück und Heil zuvor.... Молодой дворянинъ, Господь пошли вамъ радость и благоденствіе, это прежде всего. Любезный дворянинъ, я долженъ вамъ сказать, что то, что вы желаете узнать, очень печально и достойно сожалѣнія. Мнѣ бы пришлось долго вамъ разсказывать и вамъ было бы такъ же скучно слушать меня, какъ мнѣ говорить, хотя поэты и ораторы былыхъ временъ и утверждали въ своихъ поговоркахъ и сентенціяхъ, что воспоминаніе о претерпѣнныхъ страданіяхъ и бѣдности доставляетъ истинное удовольствіе.
   На это Пантагрюэль отвѣчалъ:
   -- Другъ мой, я не понимаю этого тарабарскаго нарѣчія; если вы хотите, чтобы васъ поняли, говорите на другомъ языкѣ.
   На что прохожій возразилъ ему:
   -- Al barildim gotfano и пр.
   (Мѣсто это совсѣмъ непонятно. Но одинъ изъ комментаторовъ Раблэ, Бюрго де-Марэ замѣчаетъ, что можно разложить на отдѣльныя англійскія слова весь этотъ отрывокъ: All, bar, ill, dim, god, fan и проч.)
   -- Поняли вы что-нибудь?-- спросилъ Пантагрюэль присутствующихъ.
   На что Эпистемонъ отвѣчалъ:
   -- Я думаю, что это языкъ Антиподовъ; самъ чортъ ничего не разберетъ!
   Послѣ этого Пантагрюэль замѣтилъ:
   -- Кумъ, не знаю, можетъ, стѣны васъ поймутъ, но изъ насъ никто ровно ничего не понимаетъ.
   Тогда прохожій сказалъ:
   (-- Signor mio, voi videte per exemplo и пр.-- по-итальянски)
   -- Господинъ, вы видите, напримѣръ, что волынка только тогда издаетъ звукъ, когда у нея брюхо полно. Такъ точно и я не могу пересказать вамъ свои приключенія, пока голодное брюхо мое не получитъ привычную пищу; ему кажется, что руки и зубы утратили свои естественныя функціи и совершенно уничтожены.
   На это Эпистемонъ отвѣчалъ:
   -- Такъ же непонятно, какъ и предыдущее.
   Тогда Панургъ сказалъ:
   (-- Lord, if you be so vertuousx of intelligence, as you и np.-- по-англійски)
   -- Милордъ, если ваши чувства такъ же возвышенны, какъ и вашъ ростъ, то вы пожалѣете меня, потому что природа насъ создала равными, но фортуна иныхъ возвысила, а другихъ унизила. Тѣмъ не менѣе добродѣтель часто въ пренебреженіи, и добродѣтельные люди презираются: до послѣдняго же конца никто не хорошъ.
   -- Еще непонятнѣе,-- отвѣчалъ Пантагрюэль.
   Тутъ Панургъ сказалъ:
   (-- Jona andie, guanssa goussy etan.... Искаженное баскское нарѣчіе, возстановленное однимъ знатокомъ этого языка и въ переводѣ означающее слѣдующее:)
   -- Благороднѣйшій господинъ, для всякой вещи требуется лѣкарство; и каждому оно необходимо, иначе ему приходится плохо.Итакъ, я васъ прошу дать мнѣ знать какимъ-нибудь способомъ, что мое предложеніе въ порядкѣ вещей, и если оно не кажется вамъ неподходящимъ, то накормите меня. Послѣ того спрашивайте меня о чемъ угодно; я ничего не утаю; съ помощью Божіей разскажу вамъ отъ полноты сердца, всю правду.
   -- Тутъ ли ты, Genicoa?-- спросилъ Евдемонъ1).
   На это Карпалимъ отвѣчалъ:
   -- Св. Триньянъ насоли вамъ, я чуть было не понялъ.
   Тогда Панургъ отвѣчалъ:
   -- Prug frest frinst sorgdmaud.... (Это -- безсмысленныя слова, ровно ничего не значащія).
   На это Эпистемонъ сказалъ:
   Для уразумѣнія этого вопроса слѣдуетъ замѣтить, что вышеприведенный отрывокъ оканчивается словами: Gиniзoa р las а г тайп.
   -- Говорите ли вы, другъ мой, похристіански или по-дурацки?
   Тогда Панургъ отвѣчалъ:
   (-- Heere, ik en spreeke anders -- по-голландски)
   -- Господинъ, я не говорю на языкѣ, который бы былъ нехристіанскій: мнѣ кажется, однако, что хотя бы я вамъ ни слова не сказалъ, мои лохмотья достаточно поясняютъ вамъ то, что мнѣ нужно. Будьте настолько милосердны и накормите меня.
   На это Пантагрюэль замѣтилъ:
   -- Все то же самое.
   Тогда Панургъ сказалъ:
   (-- Senor, de tanto hablar yo soy cansado -- по-испански)
   -- Господинъ, я усталъ отъ разговоровъ; поэтому умоляю васъ припомнить евангельскіе завѣты, чтобы они пробудили вашу совѣсть: если же ихъ недостаточно, чтобы возбудить ваше состраданіе, то я обращаюсь къ естественной жалости, и вы не- останетесь къ ней нечувствительны. А затѣмъ умолкаю.
   На это Пантагрюэль отвѣчалъ:
   -- Другъ мой, я нисколько не сомнѣваюсь въ томъ, что вы умѣете хорошо говорить на нѣсколькихъ языкахъ, но скажите намъ, чего вы хотите, на такомъ языкѣ, который былъ бы намъ понятенъ.
   Тогда прохожій сказалъ:
   (-- Mine lierre, endog ieg ined ingen.... и np.-- на старо-датскомъ языкѣ)
   -- Господинъ, даже въ томъ случаѣ, если бы я, какъ дѣти и дикіе звѣри, не говорилъ ни на какомъ языкѣ, моя одежда и худоба моего тѣла ясно показывали бы, въ какихъ вещахъ я нуждаюсь; а именно: въ пищѣ и питьѣ. Поэтому сжальтесь надо мною и прикажите, чтобы мнѣ дали возможность успокоить вой въ желудкѣ, подобно тому, какъ ставятъ похлебку передъ Церберомъ. Вы за это проживете долго и счастливо.
   -- Я думаю,-- сказалъ Эпистемонъ, что такъ говорили Готы. И если бы угодно было Богу, то такъ говорили бы и мы задомъ.
   На это прохожій отвѣчалъ:
   (-- Adon, scalom lecha.... и пр. Искаженный еврейскій языкъ. Одинъ изъ комментаторовъ Кармоли возстановляетъ его такъ: Adonai, schalôm lachêm.... и пр.)
   -- Господинъ, миръ да будетъ съ вами. Если вы хотите помочь вашему слугѣ, то дайте мнѣ сейчасъ ковригу хлѣба, потому что въ Писаніи сказано: "Кто подаетъ бѣдному, подаетъ самому Богу".
   На это Эпистемонъ замѣтилъ:
   -- Вотъ теперь я хорошо понялъ, потому что это еврейскій языкъ и съ правильнымъ произношеніемъ.
   На это прохожій сказалъ:
   (-- Despota tynim panagathe {Греческая орѳографія Раблэ, по замѣчанію Монтегдона, относится не къ произношенію, установленному Эразмомъ и употреблявшемуся до нашихъ дней, но къ тому произношенію, какимъ теперь замѣняютъ прежнее, на основаніи произношенія, сохранившагося традиціонно въ Греціи! Раблэ, другъ Ласкариса, былъ знакомъ съ этимъ произношеніемъ.}... и пр. по-гречески);
   -- Почему же, достойнѣйшій учитель, вы не дадите мнѣ хлѣба? Вы видите, что я, несчастный, умираю съ голода; и вы безжалостны ко мнѣ и задаете мнѣ безполезные вопросы. Между тѣмъ развѣ не сознаются всѣ тѣ, кто любятъ и изучаютъ науки, что вовсе не нужно прибѣгать къ словамъ и рѣчамъ, когда сама вещь ясна для всѣхъ? Рѣчи нужны только тогда, когда вещи, о которыхъ мы разсуждаемъ, сами не обнаруживаются.
   -- Какъ?-- сказалъ Карпалимъ, лакей Пантагрюэля. Да вѣдь это по-гречески; я понялъ. Ты, значитъ, жилъ въ Греціи?
   Но прохожій отвѣчалъ:
   -- Agouou dontoussys you dena-guez... и пр. (Необъяснимыя слова. Иные полагаютъ, что это какой-то утраченный французскій діалектъ).
   -- Я понимаю, мнѣ кажется, сказалъ Пантагрюэль,-- потому что или это языкъ моей родины . Утопіи, или же очень съ нимъ сходенъ по звуку.
   И собирался продолжать разговоръ, но прохожій перебилъ его, говоря:
   (-- Jam toties vos, per sacra...и пр. по-латыни")
   -- Я уже неоднократно заклиналъ васъ всѣмъ, что есть самаго священнаго, всѣми богами и всѣми богинями, если вы доступны жалости, помочь мнѣ въ моей нищетѣ; но мои вопли и жалобы ни къ чему не служатъ. Позвольте мнѣ, прошу васъ, позвольте мнѣ, безжалостные люди, идти туда, куда меня призываетъ судьба, и не утомляйте меня больше своими пустыми разспросами, памятуя старинную пословицу, которая говоритъ, что голодное брюхо къ ученію глухо.
   -- Вы, значитъ, другъ мой, не умѣете говорить по-франпузски?-- спросилъ Пантагрюэль.
   -- Отлично умѣю, господинъ,-- отвѣчалъ прохожій,-- слава Богу, это мой природный и родной языкъ, потому что я родился и выросъ въ саду Франціи -- Турени.
   -- Ну, такъ разскажите намъ, какъ васъ зовутъ и откуда вы идете,-- сказалъ Пантагрюэль. Честное слово, вы мнѣ такъ полюбились, что если вы только 'исполните мое желаніе, то никогда больше со мной не разстанетесь и мы съ вами образуемъ новую пару друзей, какъ Эней и Ахатъ.
   -- Господинъ,-- отвѣчалъ прохожій, мое настоящее имя, нарѣченное мнѣ при св. крещеніи, Панургъ, а иду я теперь изъ Турціи, гдѣ былъ взятъ въ плѣнъ, когда неравнымъ часомъ пошли въ Митилены {Въ 1609 г. французы были разбиты турками при Митиленахъ.}. И я охотно перескажу вамъ о своихъ приключеніяхъ, которыя еще удивительнѣе, чѣмъ приключенія Улисса; но такъ какъ вамъ угодно удержать меня при себѣ, а я охотно принимаю предложеніе и завѣряю, что никогда не покину васъ, хотя бы вы пошли ко всѣмъ чертямъ, то мы найдемъ болѣе удобное время для разсказовъ: а въ настоящую минуту мнѣ крайне необходимо поѣсть; зубы у меня острые, животъ пустой, горло пересохло, аппетитъ волчій -- все одно къ одному; и если вы испытаете меня на дѣлѣ, то любо-дорого будетъ глядѣть, какъ я ѣмъ. Ради Бога, прикажите мнѣ дать поѣсть.
   И вотъ Пантагрюэль приказалъ, чтобы его отвели къ нему въ домъ и хорошенько угостили. Что было исполнено, и онъ досыта наѣлся въ этотъ вечеръ и улегся спать вмѣстѣ съ курами и проспалъ до самой обѣденной поры, такъ что ему пришлось прямо съ постели прыгнуть за столъ.

X.

 

О томъ, какъ Пантагрюэль такъ справедливо рѣшилъ необыкновенно темный и затруднительный споръ, что его рѣшеніе признано было превосходнымъ.

   Пантагрюэль, помня письмо и совѣты отца, захотѣлъ однажды провѣрить свои знанія. И на всѣхъ городскихъ перекресткахъ велѣлъ выставить тезисы, счетомъ девять тысячъ семьсотъ шестьдесятъ четыре, по всѣмъ отраслямъ знанія и по самымъ спорнымъ научнымъ вопросамъ.
   И прежде всего держалъ диспутъ въ улицѣ Фуаръ со всѣми профессорами, студентами и ораторами и всѣхъ ихъ заткнулъ за поясъ. Послѣ того диспутировалъ въ Сорбоннѣ, со всѣми богословами, въ продолженіе шести недѣль, съ четырехъ часовъ утра до шести вечера, за исключеніемъ двухъ часовъ, посвященныхъ отдыху и принятію пищи, при чемъ не препятствовалъ вышеупомянутымъ сорбонискимъ богословамъ пить вино и освѣжаться въ привычныхъ погребкахъ. И на этихъ диспутахъ присутствовали многіе придворные вельможи, рекетмейстеры, президенты, совѣтники, чиновники казначейства, секретари и адвокаты, и другіе, вмѣстѣ съ городскими старшинами, медиками и канониками. И замѣтьте, что большинство изъ нихъ были большіе діалектики, но, несмотря на ихъ придирки и крючки, онъ всѣхъ ихъ переспорилъ и доказалъ имъ, что они -- олухи Царя небеснаго.
   Послѣ этого всѣ заговорили объ его удивительной учености, даже прачки, сводни, кухарки, рыночныя торговки и другія, которыя, когда онъ проходилъ по улицѣ, говорили: "Это онъ!" И ему это было такъ же пріятно, какъ Демосеену, царю греческихъ ораторовъ, когда какая-нибудь старая хрычевка показывала на него пальцемъ, говоря: "Вотъ онъ самый!"
   Какъ нарочно, въ это время какъ разъ началась тяжба между двумя знатными вельможами, изъ которыхъ одинъ, г. Безкюль, былъ истцомъ, а другой, г. Гюмвенъ,-- отвѣтчикомъ. Тяжба эта была такая запутанная, и представляла такія юридическія тонкости, что судьи совсѣмъ потеряли голову. И вотъ по приказу короля созвали четверыхъ ученѣйшихъ и толстѣйшихъ членовъ изъ всѣхъ французскихъ парламентовъ, вмѣстѣ съ главнѣйшими профессорами университетовъ не только Франціи, но также Англіи и Италіи, какъ-то: Язонъ. Филиппъ Десъ {Philippe Dece, профессоръ юриспруденціи въ Павіи и Пизѣ, приглашенный во Францію Людовикомъ XII.}, Петрусъ Петронибусъ и многихъ другихъ старыхъ юрисконсультовъ.
   Собравшись, они въ продолженіе сорока шести недѣль не сумѣли ни разобраться въ этомъ дѣлѣ, ни придти къ какому-нибудь рѣшенію, и такъ это ихъ сердило, что съ досады они мѣста себѣ не находили.
   Но одинъ изъ нихъ, котораго звали Дуэ {Donhet, президентъ въ городѣ Saintes и другъ Раблэ.}, болѣе ученый, опытный и осторожный, чѣмъ всѣ остальные, сказалъ имъ въ одинъ прекрасный день, какъ они ломали себѣ голову:
   -- Господа, мы давно уже здѣсь засѣдаемъ, но ничего путнаго не дѣлаемъ и не можемъ разобраться въ этомъ дѣлѣ, и чѣмъ больше имъ занимаемся, тѣмъ меньше его понимаемъ; и это намъ стыдъ и срамъ, и, по моему мнѣнію, оно подроетъ насъ позоромъ, потому что мы заблудились въ нашихъ совѣщаніяхъ. Но вотъ, что я придумалъ. Вы, конечно, слышали о великомъ мужѣ, именуемомъ метръ Пантагрюэль, въ которомъ признали самаго выдающагося ученаго нашего времени послѣ тѣхъ диспутовъ, которые онъ публично велъ со всѣми. Я тогс мнѣнія, чтобы мы призвали его на совѣщаніе съ нами по этому дѣлу, потому что ни одинъ человѣкъ не справится съ этимъ дѣломъ, если оно окажется и ему не-подъ силу.
   Съ этимъ охотно согласились всѣ эти совѣтники и доктора и немедленно послали за Пантагрюэлемъ и попросили его не отказаться разсмотрѣть и изучить тяжбу и сдѣлать имъ докладъ въ томъ смыслѣ, какъ онъ сочтетъ нужнымъ, согласно съ истиннымъ духомъ законовъ; они передали ему въ руки мѣшки съ документами, для перевозки которыхъ потребовалось бы не менѣе четырехъ большихъ ословъ.
   Но Пантагрюэль имъ сказалъ:
   -- Господа, живы ли еще оба вельможи, которые ведутъ между собой эту тяжбу?
   На это ему отвѣчали: да.
   -- На что же къ чорту намъ всѣ эти вздорныя бумаги и копіи, которыми вы меня нагрузили? Не лучше ли выслушать словесныя показанія тяжущихся, вмѣсто того, чтобы читать всю эту чепуху; вѣдь въ ней ничего нѣтъ кромѣ обмана и діавольскихъ крючковъ Сепола {Бартелеми Сепола, профессоръ въ Падуѣ, ум. 1474; авторъ книги, озаглавленной Cantelae juris.} и искаженій закона? Вѣдь я увѣренъ, что вы и всѣ тѣ, черезъ чьи руки прошла эта тяжба, на путали въ ней сколько могли pro et contra; и въ томъ случаѣ, когда споръ ихъ былъ ясенъ и его легко было разсудить, вы его запутали дурацкими и безсмысленными резонами и глупыми мнѣніями Аккурсія {Знаменитый римскій юрисконсультъ.}, Бальда {Авторъ знаменитаго глоссарія на Пандекты.}, Бартолуса {Знаменитый итальянскій юрисконсультъ XIV вѣка.}, де-Кастро {Знаменитый юрисконсультъ.}, Имола {Юрисконсультъ.}, Ипполита {Юрисконсультъ.}, Панорма {Юрисконсультъ.}, Берташина {Юрисконсультъ, знатокъ каноническаго права.}, Александра {Итальянскій юрисконсультъ, авторъ книги: Repertorium juris.}, Курціуса {Юрисконсультъ.} и всѣхъ этихъ старыхъ колпаковъ, которые ровно ничего не понимаютъ въ Пандектахъ и не что иное какъ бараньи головы, несвѣдущія во всемъ, что необходимо для уразумѣнія законовъ. Несомнѣнно, что они не знали ни греческаго, ни латинскаго языковъ, а только одинъ готическій и варварскій. Между тѣмъ, всѣ законы заимствованы первоначально у грековъ, какъ это доказываетъ Ульпіанъ {Юрисконсультъ.} I. posteriori de origine juris, и всѣ переполнены греческими словами и сентенціями. А, во-вторыхъ, они изложены по-латыни и на самомъ изящномъ и образномъ языкѣ, не исключая Саллюстія, Баррона, Цицерона, Сенеки, Тита Ливія и Квинтиліана. Какъ же могли понять смыслъ, законовъ эти старые сумасброды, которые и въ глаза не видѣли хорошей книги на латинскомъ языкѣ? Какъ оно и явствуетъ изъ ихъ слога, достойнаго трубочистовъ или кухарей, но не юрисконсультовъ. Мало того: принимая во вниманіе, что законы извлекаются ивъ среды нравственной и естественной философіи, гдѣ же ихъ понять этимъ дуракамъ, которые, клянусь Богомъ, менѣе свѣдущи въ философіи, чѣмъ мой мулъ? Что касается знанія гуманитарыхъ наукъ и знакомства съ древностями и исторіей, то они такъ же богаты ими, какъ жаба перьями; между тѣмъ всякое право требуетъ этихъ знаній и безъ нихъ не можетъ быть понятно, какъ я это со временемъ докажу въ своихъ сочиненіяхъ. Поэтому, если вы хотите, чтобы я ознакомился съ этимъ процессомъ, то прежде всего сожгите всѣ эти бумаги, а затѣмъ пригласите обоихъ дворянъ лично явиться ко мнѣ, и когда я ихъ выслушаю, тогда я скажу вамъ свое мнѣніе безъ обиняковъ и безъ утайки.
   Противъ этого многіе изъ нихъ стали возражать, ибо вамъ извѣстно, что во всѣхъ собраніяхъ всегда больше глупцовъ, нежели умныхъ, и большинство всегда беретъ верхъ надъ лучшими людьми, какъ это замѣчаетъ Титъ Ливій, говоря о карѳагенянахъ.
   Но вышеупомянутый Дуэ мужественно поддержалъ Пантагрюэля, доказывая, что тотъ вѣрно сказалъ, что всѣ эти регистры, запросы, отвѣты, упреки, уловки и всякая такая чертовщина не что иное, какъ извращеніе законовъ и судебная волокита, и что чортъ бы ихъ всѣхъ побралъ, если они станутъ дѣйствовать иначе, какъ въ духѣ Евангелія и философіи.
   Въ концѣ концовъ всѣ бумаги сожгли и обоихъ дворянъ пригласили лично пожаловать.
   И тогда Пантагрюэль сказалъ имъ:
   -- Вы тѣ самые, что затѣяли эту тяжбу между собой?
   -- Да,-- отвѣчали они.
   -- Кто изъ васъ истецъ?
   -- Я,-- отвѣчалъ г. Безкюль.
   -- Ну, такъ, другъ мой, разскажите мнѣ ваше дѣло правдиво отъ начала до конца. Если же вы соврете хотя бы въ одномъ словѣ, то честью клянусь, я снесу вамъ голову съ плечъ и докажу, что правосудію и на судѣ надо говорить одну только правду; поэтому остерегайтесь что-нибудь прибавить или убавить въ изложеніи вашего дѣла. Говорите.
  

XI.

 

О томъ, какъ господа Безкюль и Гюмвенъ судились передъ Пантагрюэлемъ безъ адвокатовъ 1).

   1) Шутовскія и совершенно непонятныя рѣчи Безкюля и Гюмвена, равно какъ и приговоръ, произнесенный Пантагрюэлемъ по этому дѣлу, представляютъ сатиру на юридическое краснорѣчіе. Мы даемъ въ переводѣ образчикъ этой чепухи, но считаемъ невозможнымъ утомлять читателя передачею ея цѣликомъ.
 
И вотъ Безкюль началъ, какъ ниже слѣдуетъ:
-- Господинъ, правда въ томъ, что одна изъ моихъ дворовыхъ женщинъ несла продавать яйца на рынокъ.
-- Накройтесь, Бекзюль,-- сказалъ Пантагрюэль.
-- Благодарю васъ,-- отвѣчалъ господинъ Безкюль.При этомъ она прошла между двумя тропиками шесть бѣлыхъ {Blanc -- монета: grand blanc стоимостью въ шесть deniers, а petit blanc -- въ пять deniers.} къ зениту съ петлей {Maille -- самая мелкая монета, стоимостью въ полъ-denier.}, оттого что въ тотъ годъ Риѳскія горы отличались большимъ безплодіемъ на глупости, вслѣдствіе возмущенія пустяковъ, возбужденнаго между тарабарской грамотой и аккурцистами {Комментаторы Аккурція.}, благодаря бунту швейцарцевъ, которые собрались въ числѣ троихъ, шестерыхъ, девятерыхъ, десятерыхъ, чтобы идти въ день Новаго года въ Бретани къ первому оврагу, гдѣ даютъ супъ воламъ, а ключъ отъ угля дѣвкамъ, чтобы задать овса собакамъ.
Всю ночь только и дѣлали (не снимая руку съ горшка), что разсылали буллы съ пѣшеходами и съ верховыми, чтобы задержать корабли, такъ какъ шведы собирались изъ украденныхъ обрѣзковъ сшить
 
"Cарбаканъ,
"Чтобы накрыть имъ море -- Океанъ",
 
которое тогда, по мнѣнію косарей, было чревато щами; но лѣкаря объявляли, что по его уринѣ они не находятъ достовѣрнымъ, чтобы,
 
"Сообразуясь съ драхвой,
Кушать топоры съ горчицей",
 
развѣ только господа судьи на основаніи B moll'я приказали венерической болѣзни не гоняться за бродячими мѣдниками; потому что и т. д.

XII.

 

О томъ, какъ господинъ де-Гюмвенъ защищалъ свое дѣло передъ Пантагрюэлемъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

XIII.

О томъ, какой приговоръ произнесъ Пантагрюэль въ дѣлѣ обоихъ господъ 1).

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1) Какъ уже было выше замѣчено, обѣ эти главы сплошь состоятъ изъ непонятной и утомительной чепухи, образчикъ которой представленъ въ главѣ XI.

XIV.

 

Панургъ разсказываетъ о томъ, какимъ способомъ онъ ушелъ отъ турокъ.

Приговоръ Пантагрюэля былъ немедленно обнародованъ, напечатанъ въ большомъ числѣ экземпляровъ и занесенъ въ судебные архивы, такъ что всѣ заговорили:
-- Самъ Соломонъ, вернувшій по догадкѣ ребенка его матери, не выказывалъ такой совершенной премудрости, какъ добрый Пантагрюэль, и мы счастливы, что онъ пребываетъ въ нашей странѣ.
И дѣйствительно, его хотѣли произвести въ рекетмейстеры и президенты судебной палаты; но онъ отъ всего отказался, вѣжливо поблагодаривъ.
-- Эти должности,-- говорилъ онъ,-- слишкомъ порабощаютъ, и слишкомъ трудно тѣмъ, кто ихъ отправляетъ, не развратиться, въ виду порочности людской. И я думаю, что если бы свободныя мѣста ангеловъ были заняты такого рода людьми, то и черезъ тридцать семь юбилейныхъ лѣтъ не наступитъ страшный судъ, и Куза {Николай де-Куза, авторъ многихъ математическихъ сочиненій.} ошибется въ своихъ предположеніяхъ. Я заранѣе предупреждаю васъ. Но если у васъ есть нѣсколько бочекъ добраго вина, то я съ удовольствіемъ приму его въ подарокъ.
Они охотно исполнили его желаніе и прислали ему лучшаго вина, какое только было въ городѣ; и онъ выпилъ изрядно. Но бѣдный Панургъ пилъ безъ устали, потому что былъ худъ, какъ копченая селедка. И ковылялъ, какъ тощая кошка. И кто-то поддразнилъ его, указывая на большой кубокъ, наполненный краснымъ виномъ, и говоря:
-- Эге, куманекъ, вы не дуракъ выпить.
-- А ты думалъ, чортъ побери, что я въ родѣ твоихъ парижскихъ пѣтуховъ, которые пьютъ точно зяблики и глотаютъ кормъ только тогда, когда ихъ похлопаютъ по хвосту, какъ воробьевъ. Охъ, кумъ, если бы я такъ же хорошо карабкался вверхъ, какъ глотаю, я бы уже поднялся въ надлунный міръ вмѣстѣ съ Эмпедокломъ. Но не знаю, что бы это такое, чорта съ два, значило: это вино прекрасно и вкусно, но чѣмъ больше я его пью, тѣмъ больше мнѣ пить хочется. Я думаю, что тѣнь господина Пантагрюэля вызываетъ жажду, подобно тому, какъ луна производитъ катарры.
При этихъ словахъ присутствующіе разсмѣялись.
Видя это, Пантагрюэль спросилъ:
-- Панургъ, что это такое? Чему вы смѣетесь?
-- Господинъ,-- отвѣчалъ онъ,-- я имъ разсказывалъ, какъ эти черти турки несчастны, что не могутъ пить вина. Й если бы, кромѣ этого, не было ничего худого въ коранѣ Магомета, я бы изъ-за одного запрещенія пить вино никогда бы не принялъ его вѣры.
-- Но разскажите мнѣ,-- сказалъ Пантагрюэль,-- какимъ образомъ вы ушли отъ турокъ?
-- Богомъ клянусь, господинъ,-- отвѣчалъ Панургъ,-- что словечка не совру. Негодяи турки посадили меня на вертелъ, нашпиговавъ саломъ, какъ кролика, потому что я былъ такъ худъ, что мясо мое было бы очень невкусно, и поджаривали живымъ. И въ то время какъ они меня поджаривали, я взывалъ къ Божьему милосердію, памятуя о добромъ святомъ Лаврентіи, и неизмѣнно надѣялся на Бога, что Онъ спасетъ меня отъ этой пытки; такъ оно и случилось и самымъ необыкновеннымъ образомъ. Въ то время какъ я отъ всего сердца взывалъ къ Богу: "Господи Боже мой, помоги мнѣ! Господи Боже мой, избавь меня отъ пытки, которой меня подвергаютъ эти невѣрныя собаки за приверженность къ Твоему закону!", жарившій меня человѣкъ заснулъ по Божьему произволенію или по милости добраго Меркурія, хитро усыпившаго стоглазаго Аргуса. Когда я увидѣлъ, что онъ пересталъ вертѣть вертелъ, потому что заснулъ, я взялъ зубами головешку тѣмъ концомъ, который еще не загорѣлся, и бросилъ ее на колѣни моего мучителя, а другую бросилъ, какъ умѣлъ, подъ складную кровать, стоявшую около камина, гдѣ лежалъ соломенный тюфякъ господина мучителя. Огонь немедленно охватилъ солому и сообщился постели, а отъ постели перешелъ къ полу, сдѣланному изъ еловыхъ досокъ. Но всего лучше то, что головешка, которою я бросилъ въ негодяя-мучителя, обожгла ему ноги и онъ какъ полоумный вскочилъ и, бросившись къ окну, закричалъ во весь голосъ: "Dal baroth! dal baroth!", что значитъ все равно, что: "Пожаръ! пожаръ!", и уже перерѣзалъ веревки, которыми мнѣ связали руки и ноги. Но хозяинъ дома, услышавъ крикъ о пожарѣ и чувствуя, что пахнетъ гарью, прибѣжалъ со всѣхъ ногъ съ улицы,-- гдѣ гулялъ съ нѣсколькими пашами и муфтіями,-- чтобы помогать тушить пожаръ и выносить пожитки. Не успѣлъ онъ прибѣжать, какъ схватилъ вертелъ, на который я былъ посаженъ, и убилъ на мѣстѣ моего мучителя, и тотъ тутъ же испустилъ духъ отъ дурного обращенія или по иной причинѣ: онъ проткнулъ его вертеломъ немного повыше пупка къ правому боку и пробилъ ему третью лопасть печени, и вертелъ проникъ дальше въ діафрагму, а оттуда черезъ сердечную сумку вышелъ наружу черезъ плечо, между позвонкомъ и лѣвой лопаткой. Когда онъ вытащилъ вертелъ изъ моего туловища, я упалъ на полъ около тагана и ушибся, но слегка, потому что сало, которымъ я былъ нашпигованъ, смягчило ударъ. Послѣ того мой паша, видя, что дѣло безнадежно и домъ его сгоритъ безъ остатка, а все имущество погибнетъ, сталъ призывать всѣхъ чертей, называя по девяти разъ Грильгота, Астарота, Раппала и Грибуйля. Видя это, я здорово испугался и подумалъ, что если черти явятся сюда за нимъ, что не унесутъ ли, чего добраго, и меня! Я уже на половину изжаренъ; сало можетъ повредить мнѣ, потому что черти -- охотники до сала, какъ о томъ свидѣтельствуютъ философъ Ямбликъ {Философъ IV вѣка.} и Мюрлю {Профессоръ словесн. наукъ, умеръ въ 1617 г.} въ апологіи De Bossultis et contrefactis pro magistros nostros; но я перекрестился, воскликнувъ: "Agios, atbanatos, о Theos" {Святый Боже! Боже безсмертный!}, и никто не явился. Видя это, мой скверный паша хотѣлъ убиться моимъ вертеломъ и проткнуть себѣ сердце; но не смогъ, потому что вертелъ былъ недостаточно остеръ, и сколько онъ его ни пихалъ, ничего не выходило. Тогда я подошелъ къ нему и сказалъ: "Господинъ еретикъ, ты даромъ теряешь время; потому что такъ ты никогда себя не убьешь; развѣ только поранишь себя и всю жизнь будешь потомъ мучиться отъ цирюльниковъ; но если ты хочешь, я отлично убью тебя, да такъ, что ты и не почувствуешь, повѣрь мнѣ; я уже многихъ такъ убивалъ, которымъ это было пріятно." -- "Ахъ, другъ мой, отвѣчалъ онъ,-- прошу тебя и за это дарю тебѣ клапанъ отъ моихъ штановъ; въ немъ шестьсотъ египетскихъ золотыхъ и нѣсколько превосходныхъ брилліантовъ и рубиновъ."
-- А гдѣ же они?-- спросилъ Эпистемонъ.
-- Клянусь св. Іоанномъ, отвѣчалъ Панургъ,-- они далеко отъѣхали, если все еще ѣдутъ.
Mais où sont les neiges d'antan? {"Но гдѣ прошлогодній снѣгъ?" Изъ знаменитаго стихотворенія поэта Виллона.} это было главной заботой Виллона, парижскаго поэта.
-- Кончай, прошу тебя,-- сказалъ Пантагрюэль,-- чтобы мы знали, какъ ты укокошилъ своего пашу.
-- Честное слово,-- сказалъ Панургъ,-- я ни словечка не привираю. Я обернулъ его фалдами, полуобгорѣлыми штанами, валявшимися на полу, и крѣпко связалъ ему, чтобы онъ не могъ бороться, руки и ноги веревками, которыми самъ былъ передъ тѣмъ связанъ, потомъ проткнулъ ему моимъ вертеломъ горло и повѣсилъ его, прицѣпивъ вертелъ къ двумъ толстымъ крюкамъ, на которые ставили алебарды. Послѣ того развелъ подъ нимъ славный огонекъ и сталъ поджаривать моего милорда, точно копченую селедку въ каминѣ. Затѣмъ взялъ его кошелекъ и небольшой дротикъ, висѣвшій на крюкахъ, и убѣжалъ со всѣхъ ногъ. И Богу извѣстно, какой шелъ чадъ отъ жаркого. Когда я выбѣжалъ на улицу, я увидѣлъ, что весь народъ сбѣжался на пожаръ, чтобы заливать его водой. И, видя меня полуобгорѣвшимъ, они натурально сжалились надо мной и вылили всю свою воду на меня и пріятно освѣжили меня, отъ чего мнѣ стало гораздо легче, и накормили меня; но я плохо ѣлъ, потому что они давали мнѣ пить только воду, по своему обычаю. Другого худа они мнѣ не причинили; развѣ только, что какой-то скверный горбатый турченокъ потихоньку таскалъ сало, которымъ я былъ нашпигованъ; но я такъ шибко ударилъ его дротикомъ по пальцамъ, что онъ унялся. А одна молодая коринѳянка принесла мнѣ горшокъ варенья изъ ароматичныхъ орѣховъ, какое тамъ въ употребленіи, и не спускала глазъ съ моей обгорѣлой рубашки, не доходившей мнѣ и до колѣнъ. Но замѣтьте, что такое поджариванье исцѣлило меня отъ ломоты въ бедрѣ, отъ которой я страдалъ цѣлыхъ семь лѣтъ, и какъ разъ съ того боку, который мой мучитель, засыпая, оставилъ на огнѣ. Но пока они занимались мною, огонь бушевалъ, и уже болѣе двухъ тысячъ домовъ было объято пламенемъ, прежде нежели кто-то изъ толпы замѣтилъ это и воскликнулъ: "Клянусь бородой пророка! Весь городъ горитъ, а мы здѣсь прохлаждаемся!" И всѣ разошлись по домамъ, а я направился къ городскимъ воротамъ. Когда я взошелъ на небольшой холмъ, находившійся за городомъ, я оглянулся, какъ жена Лота, и увидѣлъ весь городъ въ огнѣ, чему обрадовался до потери всякой сдержанности. Но Богъ меня за это наказалъ.
-- Какимъ образомъ?-- спросилъ Пантагрюэль.
-- А вотъ какъ,-- отвѣчалъ Панургъ,-- пока я съ великимъ веселіемъ глядѣлъ на этотъ славный пожаръ, восклицая: "Ага, жалкія блохи! Ага, несчастныя мыши! Вамъ достанется трудная зима, потому что всъ ваши соломенные тюфяки сгорятъ!", изъ города выбѣжало болѣе шестисотъ и даже тысячи триста одиннадцати собакъ, большихъ и малыхъ, которыя спасались отъ огня. Онѣ прямо бросились на меня, зачуявъ запахъ моего обгорѣлаго тѣла, и сожрали бы меня на мѣстѣ, если бы мой ангелъ-хранитель не наставилъ меня, внушивъ мнѣ средство, хорошо помогающее отъ зубной боли.
-- А съ какой стати,-- спросилъ Пантагрюэль,-- опасался ты зубной боли? Вѣдь ты вылѣчился отъ своихъ ревматизмовъ?
-- Pasques de soles! {Pâques de soleil!-- божба, къ которой прибѣгалъ Людовикъ XI.} -- отвѣчалъ Панургъ,-- какая зубная боль хуже того, что васъ собаки хватаютъ за ноги? Но вдругъ я вспомнилъ про свой шпигъ и бросилъ его собакамъ: тогда онѣ бросились на него и стали грызться. Этимъ способомъ я отдѣлался отъ нихъ и предоставилъ имъ грызть другъ друга. А самъ убрался по добру, по здорову и да здравствуетъ искусство жаренья!

XV.

 

О томъ, какъ Панургъ научилъ совсѣмъ новому способу строить стѣны Парижа.

Въ одинъ прекрасный день Пантагрюэль, чтобы отдохнуть отъ занятій, прогуливался по предмѣстью Сен-Марсо, собираясь осмотрѣть Гобеленовую Прихоть {Фабрика Гобеленовъ, основанная Францискомъ I и которую народъ называлъ Folie Gobelin.}.
Панургъ былъ съ нимъ, неся, по обыкновенію, подъ платьемъ бутылку вина и кусокъ ветчины. Везъ этого онъ никуда не выходилъ, говоря, что это его тѣлохранители и другого оружія онъ не носитъ. А когда Пантагрюэль хотѣлъ подарить ему шпагу, онъ отвѣчалъ, что она разгорячитъ ему селезенку.
-- Въ самомъ дѣлѣ,-- сказалъ Эпистемонъ,-- но если на тебя нападутъ, чѣмъ ты будешь защищаться?
-- Пинками,-- отвѣчалъ тотъ,-- лишь бы длинныя шпаги были запрещены.
По возвращеніи домой Панургъ глядѣлъ на стѣны города Парижа и сказалъ въ шутку Пантагрюэлю:
-- Посмотрите на эти прекрасныя стѣны. Вотъ, твердыня вполнѣ пригодная для охраны линяющихъ гусей! Клянусь бородой, онѣ никуда не годятся для такого города, какъ Парижъ, потому что любая корова однимъ взмахомъ хвоста свалитъ больше шести саженъ такой стѣны.
-- О, другъ мой,-- отвѣчалъ Пантагрюэль,-- знаешь ли ты, что сказалъ Агезилай, когда у него спросили, почему великій лакедемонскій городъ не обнесенъ стѣнами? "Потому что вотъ его стѣны!" отвѣчалъ онъ, указывая на жителей и гражданъ, искусившихся въ военной дисциплинѣ, сильныхъ и хорошо вооруженныхъ. Чѣмъ онъ хотѣлъ показать, что не въ однѣхъ каменныхъ стѣнахъ вся сила и что нѣтъ вѣрнѣе и надежнѣе оплота для городовъ, какъ доблесть гражданъ и жителей. Поэтому этотъ городъ такъ силенъ великимъ числомъ воинственнаго народа, обитающаго въ немъ, что не нуждается въ иномъ оплотѣ. Тѣмъ болѣе, что кто захотѣлъ бы обвести его стѣнами, какъ Страсбургъ, Орлеанъ или Феррару, не справился бы съ этой задачей, потому что расходы и издержки его одолѣли бы.
-- Въ самомъ дѣлѣ?-- замѣтилъ Панургъ. Однако хорошо имѣть каменное лицо передъ вторженіемъ непріятеля, хотя бы только затѣмъ, чтобы спросить: "Кто идетъ?" Что касается огромныхъ издержекъ, которыя, по вашему, неизбѣжны на то, чтобы обнести городъ стѣной, то если бы господа городскіе хозяева предложили мнѣ хорошенькое вознагражденіе, я бы научилъ ихъ новому способу дешево построить стѣну.
-- Какимъ образомъ?-- спросилъ Пантагрюэль.
-- Никому не сообщайте то, что я вамъ скажу,-- отвѣчалъ Панургъ...
 
Примѣчаніе. Окончаніе этой главы и способъ Панурга возводить стѣны немыслимы въ переводѣ, вслѣдствіе крайней непристойности.

XVI.

 

О нравахъ и привычкахъ Панурга.

Панургъ былъ средняго роста, не слишкомъ высокъ, не слишкомъ низокъ; носъ у него былъ орлиный, загнутый точно, ручки у бритвы; лѣтъ ему было отъ роду тридцать пять или около того; онъ былъ тонокъ, точно позолоченный оловянный кинжалъ; пріятнаго обращенія человѣкъ, но только черезчуръ неравнодушенъ къ женскому полу и подверженъ болѣзни, которую въ тѣ времена, звали:
Fante d'argent, c'est douleur nonpareille {Безденежье -- это несравненная боль.}.
Но у него, однако, было шестьдесятъ три способа доставать деньги, изъ которыхъ самымъ честнымъ и самымъ обыкновеннымъ было украдкой стащить ихъ.
Онъ былъ при этомъ озорникъ, воришка, гуляка и забулдыга, какихъ мало въ Парижѣ.
Au demeurant le meilleur fils du monde {Въ сущности добрѣйшій малый. Фраза изъ современнаго Раблэ поэта Маро, которая вошла у французовъ въ поговорку.} и постоянно замышлялъ какія-нибудь каверзы противъ сержантовъ и патруля.
Случалось ему порой собрать троихъ или четверыхъ теплыхъ ребятъ, напоить ихъ къ вечеру какъ рыцарей-храмовниковъ и затѣмъ отвести на возвышенность, гдѣ стояла церковь св. Женевьевы, или же въ сосѣдство Наварскаго коллежа, и въ тотъ часъ, какъ патруль поднимался на возвышенность,-- а объ этомъ онъ узнавалъ, положивъ шпагу на мостовую и приложивъ къ ней ухо, и когда услышитъ бывало, что шпага зазвенитъ, то уже знаетъ навѣрное, что патруль близко,-- и въ ту минуту онъ съ товарищами берутъ тяжелую телѣжку и изо всей силы столкнутъ ее съ возвышенности внизъ и такимъ образомъ повалятъ бѣдный патруль на землю, какъ свиней, потомъ разбѣгутся въ разныя стороны: вѣдь онъ, не пробывъ еще и двухъ дней въ Парижѣ, изучилъ всѣ его улицы, переулки и перекрестки какъ Deus det {Послѣобѣденная молитва.}. А въ другой разъ посыплетъ по дорогѣ, которою долженъ былъ идти патруль, порохомъ, да и подожжетъ, и веселится, глядя, какъ патруль разбѣгается въ страхѣ, что Антоновъ огонь гонится за нимъ по пятамъ.
Что касается злополучныхъ магистровъ (maîtres és arts), то имъ всѣхъ больше доставалось отъ него. Когда они попадались ему на улицѣ, то онъ не упускалъ случая сыграть надъ ними какую-нибудь злую штуку: то наложитъ грязи въ ихъ докторскія шапки, то прицѣпитъ имъ сзади лисій хвостъ или заячье ухо или какъ-нибудь иначе подшутитъ надъ ними.
Однажды, когда они были созваны на конференцію въ улицѣ Фуаръ, онъ приготовилъ мѣсиво, состоявшее изъ чесноку, g'albanum, assa foetida, castoreiim, горячаго кала, смазалъ это гноемъ изъ злокачественныхъ язвъ и раннимъ утромъ вымазалъ этимъ всю мостовую, такъ что самому чорту бы не поздоровилось. И всѣхъ этихъ добрыхъ людей тошнило на народѣ и десять или двѣнадцать человѣкъ умерло отъ чумы; четырнадцать заболѣло проказой, восемнадцать покрылось нарывами и болѣе двадцати семи схватило венерическую болѣзнь, а ему и горюшка мало.
Онъ носилъ обыкновенно подъ платьемъ хлыстъ и безъ пощады хлесталъ имъ пажей, которые попадались ему навстрѣчу,-- когда несли вино своимъ господамъ,-- чтобы подогнать ихъ. Въ курткѣ его было слишкомъ двадцать шесть кармашковъ, всегда набитыхъ: въ одномъ былъ пузырекъ съ свинцовой водой и отточенный, какъ у скорняка, ножикъ, которымъ онъ отрѣзывалъ кошельки; въ другомъ бутылка съ винограднымъ сокомъ, которымъ онъ плескалъ въ глаза встрѣчнымъ; въ третьемъ репейники, которыми онъ забрасывалъ шапки и платья добрыхъ людей и часто устраивалъ имъ такимъ образомъ рога, которые они затѣмъ носили всю жизнь.
Въ другой разъ онъ набиралъ блохъ и вшей съ нищихъ св. Иннокентія и посыпалъ ими изъ трубочки или гусинаго пера воротнички самыхъ знатныхъ барышень, какихъ встрѣчалъ и даже въ церкви: онъ вѣдь никогда не становился на хорахъ, но всегда внизу среди женщинъ,-- какъ за обѣдней, такъ и за вечерней и во время проповѣди.
Порою онъ крючками сцѣплялъ мужчинъ и женщинъ, пользуясь тѣснотой, и даже тѣхъ, которыя были одѣты въ прекрасныя шелковыя платья, и когда они хотѣли разойтись въ разныя стороны платья на нихъ разрывались.
 
Примѣчаніе. "Привычки" и "нравы" Панурга достаточно характеризуются вышеописанными шалостями. Дальнѣйшій перечень его подвиговъ этого рода только утомилъ бы современнаго читателя, не говоря уже о томъ, что многіе изъ этихъ подвиговъ невозможны по своей непристойности.

   Читать  дальше  ...

Источник :  http://az.lib.ru/r/rable_f/text_1564_gargantua-oldorfo.shtml 

 Читать  с  начала ...

Иллюстрации к роману Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль"

---

---

ПОДЕЛИТЬСЯ

Яндекс.Метрика

Семашхо

***

***

Просмотров: 335 | Добавил: iwanserencky | Теги: текст, литература, Европа, Франсуа Рабле, классика, франция, проза, Роман, история, Гаргантюа и Пантагрюэль. Ф. Рабле, Пантагрюэль, 16-й век, слово, средневековье, Гаргантюа и Пантагрюэль, из интернета, Гаргантюа | Рейтинг: 5.0/1
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *: