***

***

Андрей поклоном дал понять, что он услышал все и будет благодарен, если барон сделает именно так. После чего был отпущен.

Когда двери за ним закрылись, заговорил все это время сдерживавшийся рыцарь, стоявший по правую руку от маркграфа.

– Отец, ты позволишь так просто уйти этому простолюдину, убившему рыцаря и нескольких его воинов?

– Сын, мне казалось, что ты все время находился рядом со мной и все слышал.

– Да, я все слышал. Я слышал, что, вместо того чтобы принять вызов, этот трус воспользовался своим неизвестным оружием и убил сэра Артура.

– А сэр Артур, стало быть, ни в чем не повинен?

– Он – рыцарь…

– А достойно ли рыцаря предлагать условия схватки, заведомо обрекающие его противника на смерть, если тот примет вызов? Молчишь? Сэр Артур хотел убить этого человека, и, кстати говоря, не имея на то веских причин, просто придавая своим действиям видимость законности.

– Не понимаю, отец. Ты так благосклонен к нему. Почему?

– Я не благосклонен к нему. Я просто не мешаю ему. Почему? Послушай, сынок. Этот человек, не обладая опытом, умудрился один выжить в орочьих лесах. Он продвигается по этим лесам и сталкивается с орками, обделывается со страху и убивает их всех, спасая при этом одного из самых пронырливых и состоятельных торговцев, одного из лучших охотников с орочьей стороны, кузнеца, на которого уже некоторое время косится инквизиция за его новшества. Просто собрать их вместе весьма сложно, а уж собрать в плену после совместного налета нескольких родов… Затем он, не державший ни разу в руках меча, выходит на единоборство с одним из лучших мечников королевства и убивает его самым немыслимым образом, который и вообразить-то невозможно. Дальше – больше: он сходится в схватке с Ури Двуруким и убивает его, бойца, равного которому днем с огнем не сыскать. Ведь он не знал падре Патрика, я это точно знаю, мало того, оказался там случайно. Просто проходя мимо, он вмешивается в Божий суд, в мгновение ока выигрывает схватку и удаляется, – и вновь гибнет сильный боец, прошедший сквозь горнило не одной войны. Этого человека оберегает и ведет по жизни сам Создатель, иначе я это все объяснить не могу. Так кто я такой, чтобы спорить с волей Господа нашего? Я только могу попытаться использовать этого человека на благо графства. Нет, конечно же я не оставлю его без присмотра, но и мешать намеренно не стану.

– А может, это все происки Сатаны и именно он его покровитель?

– Думай, что говоришь! – не на шутку взволновался сэр Свенсон. – Эта схватка была освящена Церковью, и была не просто схваткой, но судом Божьим. Как ни исходили ядом инквизиторы, да только и те сразу же отступились от падре Патрика, признав его невиновность и тут же предоставив ему свободу.

– Прости, отец. Я погорячился.

– Послушай, сынок. Почему ты так невзлюбил этого человека, ведь вы даже незнакомы?

– Не знаю, отец. Просто он мне сразу почему-то не понравился. Разве не бывает такого?

– Бывает, и не так уж и редко, – задумчиво ответил сэр Свенсон, но такой ответ сына ничего не объяснял. Однако были вопросы и более насущные, поэтому вскоре он уже забыл об этом.

* * *

Их небольшой отряд слегка увеличился, и так как к нему прибавилось трое раненых воинов, которых везли на купленной телеге – сейчас ею правил Тони, – скорость передвижения значительно упала. По идее, их должно было быть четверо, но один из раненых умер еще на пути в замок Честера, но эти трое, хотя и имели тяжелые ранения, должны были поправиться.

Андрей в очередной раз посмотрел на ветерана и тяжело вздохнул. После той схватки между ними появилась какая-то натянутость, которую ему никак не удавалось преодолеть. Всякий раз, когда он пытался заговорить с Джефом, тот отвечал односложно, недвусмысленно давая понять, что говорить ему не хочется.

Конечно, Джеф был вассалом сэра Свенсона и оставался таковым, несмотря на то что вышел в отставку. Переманить его к себе было бы хорошо, но Андрей прекрасно понимал, что Джеф относится к тому типу людей, которые дают вассальную клятву только раз в жизни и до самой смерти, своей или сюзерена, но он хотел иметь в его лице друга, поэтому холодок в их отношениях ему сильно не нравился.

– Джеф.

– Да, господин Андрэ.

– Ты все еще считаешь, что я был неправ, применив автомат?

– Это ваше право поступать так, как вам вздумается, почему я должен говорить вам, правы вы или нет?

– Так. Мне это уже надоело. Ты мужчина или баба? Если у тебя есть что сказать, то говори.

– Хорошо. Вы ведь не просто отказались от поединка, вы заставили сэра Артура напасть на вас и точно знали, что убьете его. Вы просто не оставили ему шансов выжить. Конечно, риск того, что его воины нас убьют, был, но вы прекрасно знали, на что способно ваше оружие, и потому специально нарывались на драку, чтобы убить.

– Джеф, дружище. Ну что я должен был делать? Ему во что бы то ни стало нужен был старик, и именно он, причем целым и невредимым. Но старик Тони нужен и мне, вернее, нашему поселку. По-твоему, я должен был принять его вызов, уповая только на то, что якобы надо мной простер свою длань Господь?

– А разве это не так? Вы уже много раз должны были быть убиты, но на вас ни царапины.

– Хорошо. Я расскажу тебе одну притчу, а уж ты сам сделай свои выводы. Жил-был один человек, ничем особым не выделяющийся, разве только был он необычайно благочестив. Он веровал в Господа нашего всем сердцем, всей душой, и не было большего поборника веры и законов божьих, нежели он. И вот случились сильные проливные дожди, и река, на берегу которой располагался город, стала выходить из берегов. И тогда к мужчине домой постучались соседи, сообщили о возможном наводнении и предложили идти с ними. Но мужчина заявил, что он искренне верует в то, что Господь не допустит, чтобы он погиб. Соседи ушли. Вода тем временем подступила к самой двери, и по улице проплыла лодка, которая уткнулась в дверь дома этого мужчины. Посмотрев на нее, мужчина обратился к Господу со словами: «Господи, ты испытываешь мою веру на прочность, но она тверда как камень, и даже тверже». С этими словами он оттолкнул лодку, и она поплыла дальше по улице. Вода тем временем все прибывала, и мужчина уже сидел на крыше своего дома, осматривая окрестности, уходящие под воду. И вдруг к нему подплыла лодка, в ней находились люди сюзерена, которые спасали попавших в беду. Они стали наперебой уговаривать сесть в их лодку и спастись. Усмехнувшись, мужчина заявил, что он не нуждается в помощи, так как Господь волей своей спасет его, а они пусть спасают тех, кто в этом действительно нуждается. Но вышло так, что этот мужчина погиб. Как благочестивый верующий, он, разумеется, попал в рай и перед вратами был встречен Господом нашим. Увидев его, мужчина сказал, что он не ропщет, так как рад, что до скончания веков ему предстоит жить в раю, но все же попросил объяснить, почему же Господь не спас его от гибели. На это Господь ответил: «Сын мой, я разбудил твоих соседей и направил их к тебе домой, но ты не внял уговорам. Я прибил к двери твоего дома лодку, но ты оттолкнул ее. Я направил к тебе людей твоего сюзерена, но ты прогнал их. Что еще я должен был сделать?» Вот так вот, Джеф.

– Откуда вы знаете эту притчу? – вдруг подал голос падре, который, оказывается, внимательно слушал их разговор.

– Мне рассказал ее один старик.

– Он закончил свои дни на костре?

– Не знаю, – растерянно проговорил Андрей. – А почему вы так решили?

– Да потому, что ваша притча просто пропитана еретичеством, – весело улыбнувшись, проговорил старик. – Не дай господь, ее услышат инквизиторы или многие из священников, – и вас потащат на костер.

– Да за что?!

– За то, что она высмеивает благочестие.

– Ничего подобного. Она говорит о том, что Господь всегда следит за нами и каждому предоставляет шансы поступить правильно, указывая путь в этом направлении, но не каждый способен их рассмотреть. Как говорится, на бога надейся, но и сам не плошай.

– Это вам тоже рассказал тот старик?

– Поговорку – да, а выводы я сделал сам.

– Что же, я с вами полностью согласен. Но вот только поостерегитесь говорить подобное еще кому бы то ни было. Насчет костра – это вовсе не шутки.

– Хорошо, – вновь заговорил Джеф. – Я согласен, что ваша задача была выжить, и вы выжили, все равно как. Но ведь сэр Артур был в своем праве. Тони намеренно или не желая того все же нанес ему оскорбление, но вы отказались отдать старика.

– Джеф, сын мой. Я, конечно, священник, и в дела мирские лезть мне не пристало, но все же позвольте вам сказать. Конечно, господин Андрэ собирался убить сэра Артура. Однако трудно его винить в этом. Ведь сэр Артур непременно убил бы его: ему нужен был старик, здесь господин Андрэ полностью прав. И я объясню почему. Дело в том, что у сэра Артура часть владений являются болотом, в котором есть железная руда, но она настолько плоха, а добыча ее столь тяжела, что заработать на этом невозможно. Кузнецы немного добывают это железо, чтобы делать инструменты для крестьян, но на что-либо путное оно не годится. Видимо, сэр Артур узнал про секрет, известный Тони, и решил поправить свои денежные дела за счет добычи плохого болотного железа и получения из него стали хорошего качества. Но разговаривать с Тони и предлагать ему что-либо он не захотел, а решил просто закабалить его и получить в полное свое распоряжение. Никакого оскорбления не было. Тони никогда не видел этого рыцаря.

– Откуда вам это известно?

– Ухаживая за ранеными, я разговаривал с ними. Если бы ты поговорил тоже, ты узнал бы это не от меня, а от них.

*** 

===

Глава 12

Новатор

Сентябрь, а здесь придерживались названий месяцев по юлианскому календарю, хотя количество дней несколько и отличалось, выдался жарким и сухим, что в общем-то не было чем-то необычным. Андрей не улавливал, в чем разница, так как дни все так же были погожими, но земля сама указывала на то, что лето уже миновало. Да, было все так же жарко, но только по утрам роса была значительно холоднее, воздух звонче и прозрачнее, вода в реке остыла и по утрам была такой же студеной, как в ручье. К полудню и земля, и вода, и воздух значительно прогревались, но едва окажешься в тени, как попадаешь в руки спасительной прохлады – все одно что в жаркий день встанешь под тугую струю холодного воздуха из кондиционера: ничего общего с осенью на Земле, где по осени солнце обдает нежностью, а тень приятной прохладой, но не холодом. На Земле такое под стать весне, когда от еще не прогревшейся земли тянет зимней стылостью. Едва светило склонялось к горизонту, как все начинало остывать с поразительной быстротой, и тогда не оставалось никаких иллюзий относительно времени года.

Андрей вышел на крыльцо своего дома и полной грудью вдохнул бодрящий, еще не прогревшийся воздух. Ему было не просто хорошо – он прямо-таки наслаждался каждой минутой. Почему-то вспомнилась Земля и бытовавшая там поговорка: «Утро добрым не бывает». Будучи на Земле, он был полностью солидарен с этой поговоркой: подняться на ноги ранним утром для него было сущей проблемой, а уж встать на рассвете – вообще подвиг. Здесь все было иначе. С первыми проблесками зари его глаза сами собой открывались, а тело выпрыгивало из постели.

С крыльца открывался прекрасный вид на строящийся поселок. Его дом поставили самым первым, несколько обособленно, и он не стал кривляться, говоря о том, что он-де не семейный и ему не к спеху. Здесь другие принципы морали, а потому те ценности, которые были ему близки в обществе двадцать первого века, здесь, в Средневековье, не работали. Он был лидером этой общины, а значит, должен был и даже обязан иметь все самое лучшее, что могло быть в поселке. В конце концов, это было немаловажно для поселенцев в плане имиджа. Ведь от того, насколько хорошо живет тот, кого они видят своим главой, вырастает и их личная самооценка. Поэтому его дом был не просто первым в поселке, но и отличался от остальных, которые были типовыми, по эскизам самого Андрея. Этот дом, спроектированный, но уже с учетом новшеств, внесенных Новаком, самим мастером Лукасом, был побольше остальных и имел два этажа.

На территории, отведенной для него, не было построек для скотины, была только просторная казарма, рассчитанная на два десятка воинов, с оружейной внутри, и конюшня на тридцать лошадей. Также был сеновал – куда без него, корма-то хранить где-то нужно. Имелся склад под продовольствие и имущество, необходимое для содержания воинов. Также имелся просторный погреб, в котором уже находился урожай собранного картофеля. Отдельно стояла банька, правда, плохо было то, что водоема не было: внутри поселка вода имелась только в колодцах. Но за оградой на берегу ручья была баня, где можно было париться по всем правилам, ополаскиваясь после парилки в ручье.

Рядом с его домом строительство не велось, так как эту территорию он планировал отдать под дома его будущих дружинников. Пятеро из них были семейными. Но дружинники с пониманием отнеслись к тому, что их жилища будут строиться в последнюю очередь, даже после строительства церкви. Оно и понятно: как говорится, курс молодого бойца еще не пройден, они пока еще не полноправные дружинные, так что, может статься, дома придется строить – да только на общей улице.

Дома строились строго по прямой, одной улицей, друг напротив друга. У каждого дома был небольшой дворик, хозяйственные постройки, неизменная банька. Тот, кто утверждает, что люди в Средние века предпочитали не мыться годами, был прав только отчасти, потому что мыться в бане понравилось всем без исключения, просто раньше у людей не было условий, а как только таковые появились, процесс всем пришелся весьма по нраву. Был также небольшой участок под грядки – от огородов Андрей решил отказаться; они конечно же предусматривались, тем более что он планировал ввести в оборот картофель, а это требовало наличие огорода, – но огороды должны были возникнуть за оградой поселка. Что делать, времена были таковы, что поселения могли существовать только за крепким частоколом, а значит, внутри укрепления приходилось экономить пространство. Конечно же места все еще оставалось много, но только Андрей смотрел в будущее, а по его прикидкам, поселок должен был разрастись. Новак планировал наладить здесь кое-какое производство, а для этого нужны были люди, им же в свою очередь нужно где-то жить. Вообще-то нехватка людей сильно ощущалась уже сейчас – спасало то, что в поселке было довольно много наемных рабочих, но это не решало вопрос. Правда, некоторые из рабочих изъявили желание переселиться сюда, что увеличивало число жителей, но все одно – для его планов было слишком мало.

Кроме его дома были уже готовы и заселены еще десяток домов, еще несколько строилось, уже четко обозначая будущие две улицы, идущие параллельно друг другу и соединявшиеся одним переулком, окончить их строительство планировалось до конца сентября, рабочих рук хватало. Так как вопрос с жильем ставился в преддверии зимы на первое место, то тут был приоритет в выделении рабочей силы, и люди работали весьма охотно, получая за свой труд неплохое вознаграждение. Мастера настолько поднаторели в строительстве типового жилья, что две бригады успевали за день поставить два дома. Правда, дома были в черновом варианте, но отделка и обустройство, а также мебель – это уже забота новых хозяев.

Несмотря на раннее утро, на строительстве уже вовсю велись работы, и Андрей даже рассмотрел мастера Лукаса, который что-то объяснял рабочим: по всему было видно, что он их отчитывал за что-то. Андрей не лез в эти дрязги, это было ни к чему: его интересовал окончательный результат, а вот это уже забота мастера Лукаса.

Улица упиралась в небольшую площадь, вернее, ее еще не было, она была обозначена чисто визуально, перед ней вбиты колья, обозначающие планировку будущей церкви, строительство которой пока откладывалось. Сам падре также оставался пока без жилья – домик планировалось примостить на территории церкви, – пока он квартировал у Андрея, неустанно корпя над своим трудом. Правда, падре Патрик высказался однажды, что необходимо начать строительство церкви, но Андрей убедил его, что сейчас пока есть более насущные проблемы, пообещав, что до наступления зимы и церковь, и жилье для него будут обязательно готовы. Священник с ним согласился и не стал прессинговать. Андрей сомневался, что все так легко обошлось бы, окажись здесь более ревностный поборник веры.

– Наслаждаешься видом, сын мой?

– Да, падре.

– И как?

– Нравится, – пожав плечами, простодушно ответил он.

– Главное, чтобы понравилось маркграфу.

– А что тут может не понравиться? По-моему, все в его стиле. Добротно и продуманно.

– Я бы сказал, слишком.

– О чем вы?

– Слишком уж вы вольготно устраиваете жилища, а ведь материалы-то из лесов маркграфа.

– Если он посчитает, что мы позволили себе перерасход материалов, то за все излишки в казну маркграфа уплачено звонкой монетой, так что здесь все в порядке, – с серьезным видом ответил на это Андрей. – На мой взгляд, люди должны жить хорошо, чтобы от них была соответствующая отдача. Чем лучше живут люди, тем выше благосостояние их господина – не сразу, но в перспективе.

– Что же, должен признать, что доля истины в твоих словах присутствует.

– Только доля? – лукаво улыбнувшись, посмотрел на падре Андрей.

– Сначала посмотрим, что у тебя получится, а потом, возможно, я с тобой и соглашусь полностью. А пока я вижу, что ты выбрасываешь очень много денег на обустройство крестьян.

– Ну эти-то деньги вернутся – им прекрасно известно, что все строится в долг и впоследствии им придется рассчитаться со мной.

– А смогут ли?

– Смогут, – уверенно заявил Андрей.

– Кстати, не сегодня ли должен появиться его светлость?

– По идее, еще вчера должен был приехать, но, видно, задержался. Не должен же он перед нами отчитываться о своих планах!

– Нет, конечно.

– Ладно, падре, пойду пройдусь по селу и на мастеровой двор загляну.

– Ты, сын мой, сначала церковь поставь, а уже потом называй этот поселок селом.

– Всему свое время, падре, – привычно ответил Андрей на вопрос, который грозил уже стать своего рода традицией. – Мое слово крепко.

Бросив это через плечо, Андрей быстро спустился с крыльца и ловко впрыгнул в седло лошади, которую услужливо держал мальчишка лет тринадцати по имени Брук, один из тех, кого в свое время спас Андрей на орочьей стороне. Мальчик выполнял при нем роль личного слуги и оруженосца. Несмотря на молодость, малец был весьма проворным, сообразительным и обстоятельным – здесь вообще рано взрослели.

Он решил не мешаться под ногами у мастера Лукаса, который весьма ревностно относился к своей вотчине и не терпел, когда кто-либо вмешивался в его дела. Если Андрей подходил к мастеру, то должен был быть уверен, что предложенное им действительно чего-то стоит, иначе старый мастер мог задать нешуточного дрозда не по делу возникшему лидеру нового поселения. Что-то говорило Андрею, что тот не особо стеснялся бы, даже если перед ним оказался рыцарь, да и сам маркграф наверняка не заставил бы его смутиться там, где он чувствовал себя хозяином положения.

Поэтому Андрей сразу направил коня в сторону ворот и дальше – на промзону, как он сам называл возникший в отдалении участок на берегу ручья, огороженный частоколом. Уж здесь-то он мог чувствовать себя совершенно свободно и даже эдак с барской ленцой, так как то, что для него было данностью, для местных мастеров оказывалось настоящим откровением.

Сюда, конечно, можно было добраться легко и пешком, расстояние не ахти какое, не больше трехсот метров, но тут были два обстоятельства. Во-первых, ему необходима постоянная практика в верховой езде, и поэтому он как можно больше времени старался проводить в седле. Во-вторых, люди более благосклонно смотрели на него, когда он передвигался именно таким образом. Если ты лидер, так и будь им, нечего пешком пыль мести, как обычный крестьянин.

На небольшом клочке земли за крепкой оградой располагалось то, что, по мнению Андрея, должно было служить будущим источником благосостояния. А именно кузница. Здесь же Андрей решил наладить производство стекла. Самого обычного оконного стекла.

Сам процесс изготовления стекла ему был неизвестен, но он знал, что стекло здесь варят, делая из него дорогую стеклянную посуду, которая по цене равнялась посуде из серебра, но, с другой стороны, и изделия – каждое под стать произведению искусства, хотя товар этот был весьма редким. Конечно, имелись изделия попроще, например бутылки, но плохого качества мутного стекла – такое на оконное не годилось. Андрей рассчитывал, что ему при помощи местных мастеров удастся наладить дело. Нужно только завлечь сюда какого-либо стекловара, а дальше он рассчитывал на свои познания человека двадцать первого века и недюжинную смекалку Грэга.

Правда, пока это отдаленная перспектива. Сейчас здесь для продажи уже налажено производство кавалерийских арбалетов, ручных дрелей, точил с ножным приводом, наконечников для стрел, которые здесь не ковали, а производили обычной штамповкой – затраты труда куда меньше, а продукции на выходе на порядок выше. Причем штамповали как срезни, так и бронебойные.

Все это было «изобретено» Андреем для облегчения труда. Так, например, не все можно поднести, чтобы просверлить, к станку, и поэтому возникла необходимость в ручной дрели, с помощью которой можно было сделать отверстия на месте. По вкусу она пришлась и столярам – используя сверло для дерева, или коронку, делали отверстие на порядок быстрее, нежели при помощи стамески. Обратив внимание на то, как каждый раз теряется много времени на то, чтобы заточить инструмент, он предложил Грэгу изготовить точильный станок с ножным приводом, который легко переносился с места на место и был куда эффективнее точильного бруска в руках.

Только вмешательство Эндрю заставило Андрея посмотреть на это несколько иначе. Попав в поселок в первый раз, купец буквально застыл с отрытым ртом, глядя на то, как плотники споро делают отверстия при помощи дрели, а стоявший неподалеку мужик просто и без затей правит топор на точиле.

– Эндрю, что с тобой?

– Слушай, а откуда эти инструменты? Я раньше ничего подобного не видел.

– Да вот, пришлось «изобрести» для экономии времени, – заговорщицки подмигнув, ответил Андрей.

– Значит, это твое изобретение?

– Ну как сказать, я озвучил идею, рассчитал количество зубьев на шестеренках, подсказал, какие должны быть шестеренки, что можно делать при помощи этого инструмента, а остальное – полностью заслуга Грэга.

– А эта штука только в дереве может делать отверстия?

– Дрель? Да нет. Можно и металл сверлить, все от сверла зависит. Да мы тут с Грэгом целый комплект сверл разработали.

– Сколько этих дрелей ты сможешь сделать?

– Да процесс-то уже отработан. Штампы и формы под литье пылятся на складе у Грэга, нам-то больше не надо пока. В принципе сделать мы можем сколько угодно, все зависит от наличия металла и времени.

– А вот этих точил? Как ты вообще додумался до этого?

– А чего тут додумываться? Понадобилось, вот и вспомнил. Между прочим, у нас в старину, да что там, можно сказать, до недавнего времени были даже люди, которые ходили по городам и точили горожанам ножи, топоры, ножницы за небольшую плату, с того и жили.

– Так, мне нужны эти самые дрели и точила.

– Эндрю, мы вообще-то пока только обустраиваемся…

– Я понимаю. Но десяток того и другого можно же сделать?

– Можно, вот только металл на это идет дорогой. Погоди немного, вот налажу процесс получения стали из плохого железа – тогда поговорим.

– А точила?

– Тут проще, пойдет и простое железо, только покрасить его, чтобы не ржавело, – и вперед.

– Значит, начни с точил.

– Хорошо. Мы попробуем. В конце концов, немного прибыли мне совсем не повредит: деньги текут как вода в половодье.

Потом он увидел арбалеты, причем кавалерийский арбалет его поразил особо. Он тут же начал канючить арбалеты, причем настаивал именно на кавалерийском образце, так как это весьма подходило для рыцарей. Он утверждал, что рыцари не поскупятся на такое оружие: ведь скорострельность была на порядок выше, нежели у обычных, да и удобнее существующих образцов.

Вот так и вышло, что кузница ни минуты не простаивала: сколько ни сделай – Эндрю все было мало. Наконечники для стрел – те вообще чуть не тоннами уходили. Эндрю подмял под себя снабжение ими арсеналов Йорка и Испвича, планировал замахнуться и на другое маркграфство, но Андрей немного притормозил друга. Все же производство только налаживалось, людей катастрофически не хватало.

На полпути к промзоне, неподалеку от дороги, располагалась тренировочная площадка. Несмотря на раннее утро, там уже исходили потом молодые дружинные под чутким руководством Джефа. Их оставалось все еще пятнадцать; несмотря на все увеличивающиеся нагрузки, никто из них не желал сдаваться и уходить на землю. Также здесь находились и трое попавших к нему в плен воинов, служивших у покойного сэра Артура, которые после выздоровления решили сменить господина. Присягу они давали лично рыцарю, а потому ничего зазорного в этом для них не было. Конечно, это решение они приняли не сразу, Андрей ни на чем не настаивал и не предлагал им. Он приказал подлечить их, после чего намеревался отпустить: воины просто выполняли свой долг, а потому ни злобы, ни ненависти к ним он не испытывал. При виде Джефа Андрей тихо вздохнул: после обеда, по уже устоявшейся традиции, тот примется за него. К счастью, наметившийся было раскол в их отношениях зарос окончательно – не без помощи падре, за что ему отдельное спасибо.

Неподалеку от них, на другом конце площадки, тренировалась детвора под чутким руководством Тэда. Андрей просто поражался тому, как легко он находил общий язык с этими сорванцами. Из него должен был получиться отличный отец. Андрей знал, что его молодая жена уже в положении. Нет, придется все же поставить пару домов на дружинной земле вне очереди: он вспомнил, что и Агнесса, жена Джефа, в положении.

Поначалу Андрей скептически отнесся к идее проводить занятия с мальцами и взрослыми на одной площадке на виду друг у друга, но Джеф предложил ему заняться своими делами и не вмешиваться в процесс. Как оказалось, он был полностью прав. Безудержный смех детворы над неудачными потугами взрослых имел поразительный успех: взрослые начинали стараться еще больше, опираясь на помощь самолюбия, тем паче когда тот же прием с успехом получался у кого-то из мальцов. Полезно это было и для подростков, которые с присущим всем молодым задором старались превзойти старших.

Когда он въехал на территорию промзоны, ему тут же на глаза попался старик Тони. Увидев Андрея, старик припустил к нему навстречу; тот обреченно вздохнул.

Старик не подвел и оказался именно тем, за кого Андрей его и принял. Две недели он бродил по окрестностям под присмотром Жана и его охотников, разыскивая необходимые ему минералы. Его поиски в конце концов оказались удачными. После этого начались работы по обустройству печи, плавильни по его конструкции, и наконец Грэг с удивлением констатировал, что из плохонького железа, годного разве только на гвозди или обручи для бочек, получилась прекрасная оружейная сталь. Андрей не ошибся в старике. Получив возможность заниматься своим любимым делом, Тони преобразился настолько, что теперь это был совсем другой человек. Достаточно сказать, что со дня своего появления в поселке он не выпил ни грамма спиртного.

– Доброе утро, господин Андрэ.

– Тони, ну нет руды. Эндрю обещал, что скоро доставят баржу по Быстрой. Но ты же должен понимать – ее тянут против течения.

– А мне что делать? Сегодня подмели последние крохи, завтра хоть в трактир подавайся.

– Э-э нет, дружище, не выйдет. Нет у нас здесь трактиров. Вы пока на рудник наведайтесь, добавки лишними не будут, а как наладим поставки руды – так и вовсе придется отдельную бригаду рудокопов сбивать, чтобы добавки шли непрерывным потоком.

Одной из статей дохода было именно производство стали из дешевой руды, которую взялся поставлять Эндрю баржами с рудников графства. Но система была еще не отработана, поэтому печь иногда простаивала, а сталевары отправлялись на небольшой рудник, который, по счастью, находился неподалеку от берега выше по течению Быстрой. Под это дело им даже изготовили отдельный вместительный баркас. Сталь же Тони «на ура» раскупалась оружейниками графства, не успевая удовлетворять их потребностей.

Андрей подумывал наладить охрану секрета производства дешевой стали, но в этом отпала необходимость, как только он заметил, сколько отходов получается после того как руда, идущая на добавки, проходила через лабораторию Тони. Казалось, что количество отходов, которые Тони предлагал выкидывать за ненадобностью, было ничуть не меньше привезенной породы, разве только она как-то видоизменялась и внешне уже не походила на прежнюю. Эти отходы, наряду со шлаками от плавильни, пока никак не использовались, а просто вываливались в отвал. Впоследствии Андрей планировал использовать эти отвалы на подсыпку дороги, для начала – между поселком и промзоной.

Что происходило в самой лаборатории, никто не знал, за исключением того что в отдельно стоящем бревенчатом сарае была сложена печь по указаниям самого Тони, имелось множество стеклянной и керамической посуды, опять-таки изготовленной по указанию старика. Андрей видел весь процесс получения добавки от начала и до конца, он мог его повторить, но что именно происходило – объяснить не мог. Он, конечно, помнил все учебники по химии, от корки до корки, но дело в том, что там рассматривались химические элементы в чистом виде, а здесь имела место прикладная химия. И потом, знать и уметь – это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

Так что для сохранения секрета достаточно было хорошо охранять самого Тони, а старику опасность пока не грозила.

Услышав за спиной мерный скрип колес и тяжелую поступь быков, Андрей поспешил посторониться, пропуская большую телегу со впряженной парой быков, на которой углежоги везли уголь. Здесь тоже все не слава богу. Опять-таки не хватало людей, а потребности в угле – просто огромные.

Предвидя возмущения Тони, бросившего взгляд на телегу с углем, Андрей поднял руку и жестко заявил:

– Так, Тони. Молчать. Уголь тебе пока без надобности. – Тема эта была больная, ибо уголь нужен как кузнецам, так и сталеварам, но пока худо-бедно справлялись. Хотя углежоги и работали не разгибаясь, чуть не круглосуточно, всех потребностей они обеспечить не могли. Тем не менее иногда случались целые баталии между Тони и Грэгом.

– Молчу я, господин Андрэ. Да только что-то нужно делать со всем этим.

– А я не делаю?! И так уже двадцать две семьи сманил сюда, когда только дома под них подготовим. Падре уже косится: церковь нужно ставить, а мы дома не успеваем возводить.

– Так мастер Лукас предлагал же поставить бараки.

– Не буду я делать бараки! И вообще… У тебя еще вопросы есть?

– Нет.

– Тогда, если ты не против, я навещу Грэга. И смотри у меня, холоп, больно говорлив стал!

Это тоже была своего рода традиция. Когда Тони начинал чрезмерно надоедать, Андрей начинал тыкать его носом в то, что тот является кабальным, старик не обижался и весело улыбался во все свои тридцать два зуба, что самое поразительное – абсолютно здоровые. А чего обижаться на человека, который, можно сказать, вытащил тебя из болота? Да и не хотел Андрей задевать старика – так, брюзжал беззлобно. Кстати, вся команда сталеваров была из кабальных: их Андрей выкупил, имея намерение сталелитейное дело подмять под себя полностью. Если с кузницы он имел только процент от прибыли, хотя и немалый, то статья торговли сталью полностью была его.

– Господин Андрэ, доброе утро.

– Здравствуй, Грэг. Чего новенького расскажешь?

– А чего рассказывать? Вы хотите объять необъятное и слишком много от меня требуете.

– Так, ты это сейчас о чем?

– Да все о том же. Вот вы задумали устроить волочильню…

– Волочильный стан. И по-моему, об этом уже не раз говорено и переговорено. Ты ведь уже должен был приступить к изготовлению оборудования.

– Нет, оборудование я уже готовлю. Но только скоро пожалует господин Эндрю и начнет проедать мне плешь насчет заказанных товаров, а что я ему скажу, если не успеваю изготовить заказ вовремя?

– Людей не хватает?

– Не хватает.

– Ну и я тебе их не рожу. С Эндрю я поговорю, оставит он в покое твою плешку. Сейчас главное – оборудование для стана. Тогда уже можно будет людей под конкретное дело сюда сманивать и сразу к делу приставлять. Проволока – это тебе и материал для кольчуг, и для изготовления самых разных гвоздей и заклепок, при этом и людей потребуется не так много, и количество во много раз вырастет по сравнению с другими. Я так думаю, что и сотня кузниц не угонится за нашим оборудованием.

– Все это так, но вот приходится уже новый цех строить под этот ваш стан, и отдельное колесо мастерить, потому что прежнее уже не справляется, если все станки подключать одновременно.

– Значит, построим все это. Ты думаешь, мне нравится каждый вечер выслушивать от Роберта, насколько облегчился мой кошель? Конечно, хочется получать прибыль, но пока мы больше тратим, чем зарабатываем.

Робертом звали молодого, лет двадцати, парня, сына одного из управляющих Эндрю. Младший сын, он должен был впоследствии возглавить одну из торговых лавок Эндрю. Эта семья уже не первое поколение служила у Белтонов приказчиками, передавая свое мастерство и преданность по наследству. Эндрю сделал поистине королевский подарок, предоставив этого молодого человека на роль приказчика. Парнишка в экономике и цифрах едва ли уступал убеленным сединой старцам, а хватка у него была – что у твоего бультерьера. В общем, во всех смыслах очень полезное приобретение.

– Так и я о том же, – вкрадчиво начал Грэг. – Сегодня мы можем зарабатывать, если будем продавать хотя бы то, что уже продаем. Мошна-то, чай, не бездонная.

– Твое дело работу делать, а за мошну не переживай. Вот когда наладим производственные мощности, подготовим работников, вот тогда как лавина и обрушимся на рынок и подомнем его под себя.

– ?

– Так. Ты не заморачивайся. Ты дело делай.

– Ну так я…

– Вот и ладно. Давай конкретно. Вопросы по чертежам есть?

– Нет. Вроде все продумали, и на сегодня все понятно.

– Значит, в конторку не пойдем.

– Но вот колесо…

– Не думай об этом. И цех, и колесо мастер Лукас тебе поставит за два дня, вот только разберется с жильем. Сейчас у него процесс налажен, он уже каждый день ставит по два дома. Короче, готовь оборудование.

– Да готовлю я.

– Как дела с токарным станком?

Один токарный станок уже был готов и работал вовсю, но он был, как бы помягче сказать, недостаточно точен и годился только для довольно грубых поделок. Андрей учел все имеющиеся недостатки, посидел, подумал, подключил Грэга и разработал чертежи, ноу-хау, которое сильно удивляло Грэга вначале, но кузнец быстро втянулся, впитывая новые знания, безоговорочно признав удобство пользования чертежами. Конечно, пришлось немного помучиться, привыкая к системе обозначений, применяемой Андреем, да к чтению самих чертежей: все же видеть изделие своими глазами и представлять его по этим рисункам – тут кроме соображалки нужно еще и воображение, но и с этим у кузнеца оказалось все в порядке.

Андрей с благодарностью вспоминал свои школьные годы и то, что в СССР, впрочем, как и в России, образование было всегда в загоне. Как сейчас обстояло на уроках труда, он не знал, но в его школьные годы на этих уроках мальчики всегда занимались какими-либо ремеслами, во всяком случае в школе Андрея. Именно на уроках труда он научился работать и на токарном станке, и на фрезерном, узнал еще много чего полезного. Разумеется, знания эти были поверхностными, но если бы ему в свое время не пришлось стоять перед токарным станком, то и он теперь смотрел бы на него разинув рот, не зная, как к нему подступиться. Был еще один положительный момент на тех уроках. Дело в том, что в мастерской при школе была всего-то пара токарных станков по дереву и ни одного металлообрабатывающего. Так вот, ему повезло участвовать в сборке из различного хлама, собираемого по различным предприятиям обоих видов, а потому с его устройством он был знаком не понаслышке. Правда, пришлось заменить электрический привод на водяной и придумать редуктор, но это уже были нюансы.

– Да пока никак.

– Не понял.

– Ну нет под это ни людей, ни времени.

– Значит, так. Я сейчас закончу объезд и вернусь. Вместе и займемся. Этот станок, может, сейчас и не нужен, но очень скоро может понадобиться, – ликуя про себя, отрезал Андрей: сегодня у него в очередной раз найдется повод соскочить с занятий с Джефом.

– Когда? – В голосе кузнеца сквозила неподдельная радость: не иначе как господин Андрэ вновь что-то придумал.

– Не знаю, – вынужден был честно сказать он, наблюдая за разочарованной миной на лице Грэга. – Но вот вспомню что-нибудь, а сделать это мы не сможем? А если ты думаешь, что станок этот мы соберем враз, то сильно ошибаешься. Так что жди.

– Не надо возвращаться, господин Андрэ. По чертежам вопросов сейчас нет, так что мы пока сами, – обломал Андрея в свою очередь Грэг.

Ага, значит, тренировке все же быть. Ну да дело привычное.

Так как здесь в его цэу и советах сегодня не нуждались, Андрей решил навестить поля, где, как он знал, без труда отыщется Маран, староста поселка. Новак, конечно, предвидел, что и тут будет не все просто. Поля засеяли и вспахали обширные, едва управились с уборкой, – конечно, урожай собрали солидный, да едва пуп не развязался. Землица отдохнувшая, богатая минералами, родила просто исключительно. Но ничего, выдержали. Правда, был один неприятный момент: большинство урожая придется отдать в закрома маркграфа, ну да куда от этого денешься – аренду и налоги платить надо. Однако и в своих закромах осесть должно было немало.

Теперь же была другая страда. Вовсю началась осенняя вспашка. Крестьянам приходилось не в пример труднее, нежели весной, когда Андрей распорядился выделить сюда дополнительных людей из наемных рабочих. Сейчас вся нагрузка легла только на плечи местных жителей. Вспашка продолжалась чуть не круглосуточно, быков использовали посменно – людей заменить было некем. Андрею вспомнились слова прапорщика из фильма «Пограничный пес Алый» при отправке кинологов на зачетный марш-бросок: «Собакам при необходимости давать десятиминутный отдых. Себе специального отдыха не давать». Эти слова как нельзя более точно подходили к крестьянам поселка, наматывавшим на плуги последние жилы. Впереди же была еще посевная озимых. Люди буквально валились с ног, но на попятную идти не желали.

В происходящем была вина Андрея. Человек из индустриального века, привыкший к большим площадям, обрабатываемым тракторами, он влез туда, где ни черта не соображал, но его никто не посмел ослушаться, и распоряжение выполнили. Именно этим объясняются большие площади обработанной земли. Когда он понял свою ошибку, не больно-то заметную, когда работало чуть больше полусотни пахарей, и ставшую очевидной, когда пахарей осталось едва полтора десятка, то попытался умерить аппетиты. Однако здесь ему пришлось столкнуться с противостоянием со стороны крестьян. Ну не позволяла им их натура бросить уже обработанные поля: для них это было равносильно брошенному ребенку. Вот и рвали жилы люди из-за некомпетентности Андрея, который впредь зарекся влезать в дела, не разобравшись во всем досконально.

– Маран, ведь надорветесь. Оставьте поля, добавится населения – вернемся к ним еще, – вместо приветствия с ходу заявил Андрей старосте, как только тот подошел.

– Вы не волнуйтесь, господин Андрэ. Оно конечно, в этот год тяжко придется. Ну да на будущий полегчает: семьи-то помаленьку прибывают, глядишь, еще целину поднимать придется.

– Прибывать-то прибывают, но все больше на кузнечный двор.

– Ничего, и крестьяне подтянутся. А нам еще не забыть бы под картошку огородик вспахать.

Маран имел в виду собранный урожай картофеля, уже заботливо уложенный в погреб. Земля здесь для этого овоща подошла как нельзя лучше – мало того, сказалось и полное отсутствие колорадского жука, нещадно уничтожавшего посадки картофеля на Земле. При отсутствии этой серьезной угрозы картофель произрастал просто фантастически густыми кустами. Из двух мешков картофеля получили урожай в двадцать два мешка!

Как ни аккуратны были крестьяне и как ни мал был процент резаной картошки, но он был. Непригодных к длительному хранению овощей собрали целый мешок. Поэтому, к удовольствию Андрея, он все же поел жареной картошки, ну и кое-кого угостил. Крестьяне остались овощем очень довольны, поэтому к картофелю относились теперь весьма серьезно. Уже в будущем году планировалось обеспечить семенной картошкой все семьи поселка. А еще через год она должна была лечь в закрома каждой семьи.

– Значит, не отступитесь?

– И не просите. Землица – она ведь как чадо малое, ласки и заботы просит, как мамка любви от деток желает. Нельзя ее обижать, коль уж взялись ухаживать. Вон она как по заботе истосковалась, одарила от щедрот душевных – закрома ломятся. А ведь, считай, без подготовки по весенней вспашке, да еще и припозднившись зерно побросали.

– Ну что я могу тебе сказать… Бог в помощь.

– Господь – он тружеников любит и не оставит в заботе своей.

– Ты никак в попы собрался?

– Дело богоугодное, но только не по мне. Аль забыли, что я уже женился?

– Мало того, даже знаю, что первенца ждете. Просто ты иногда начинаешь говорить так, словно проповедь читаешь.

– Скажете тоже!

– Ладно, раз уж вопросов у тебя нет, тогда поеду.

– Как это – нет вопросов?!

– Ну не могу я сейчас тебе людей добавить. Дома надо ставить. И потом, я ведь говорил тебе, что каждый должен заниматься своим делом. Кузнецы – кузней, лесорубы – лесом, а крестьяне – полями да живностью.

– А я и не прошу других привлекать. Но ведь есть же наемные рабочие – почему не привлечь их, ну хоть десяток?

– Я сказал – нет. Все заняты на строительстве, часть уголь выжигают. Нужны тебе наемные рабочие – сам нанимай.

– Ладно, с этим понятно. Вы господину Белтону про соль напоминали?

– Да. Заказ на соль я отправил, да вот только дорогая она.

– Дорогая, но нам не помешает. Рыбы в Быстрой немало, а вот заготовить ее впрок без соли не получится. Конечно, можно и без рыбы обойтись, да только разносолы не помешали бы. Опять же пост.

– А что, зимой рыба не ловится?

– Нет. Многие пробовали, да только реки как будто пустеют. Зимой рыбы не будет. Так что соль нужна.

– Будет соль. Теперь все?

– Теперь все.

Вроде и ничем серьезным не занимался, а уже за полдень. Наскоро пообедал – и вот уже Джеф поджидает своего ученика, сидя в седле. Ничего не попишешь. Опять в седло – и за околицу. Вот деревья скрыли их от взоров людей, и Андрей привычно соскальзывает на землю, передает вожжи Джефу. Ветеран с утра вместе со своими учениками достаточно хорошо размялся, а вот Новак все больше в седле… Кольчуга уже не стесняет движений и вообще не ощущается, словно вторая кожа. Бежать в ней не тяжело, да и вообще – пробежка, которая поначалу выматывала, казалось, на неделю вперед, теперь воспринимается как данность и заряжает энергией для будущей тренировки.

После пробежки – многократная отработка приемов с оружием и без. Под занавес – спарринг с ветераном. Тот не скрывает, что не просто тренирует Андрея, но и сам кое-чему учится: уж больно нестандартно тот порой действует, и зачастую весьма эффективно.

Очередная сшибка оканчивается сильным ударом деревянного тренировочного меча под ребра Андрея. Резкая боль пронзает тело, захватывает дыхание, не давая пропихнуть в легкие толику воздуха. Будь на месте дерева сталь – и пиши пропало, а так останется только синяк: все же кольчуга хорошо смягчает удар, во всяком случае, от перелома ребер спасает.

– Нет, я все-таки не понимаю!

– Чего ты не понимаешь? – наконец сумев вздохнуть, проговорил Андрей.

– Ну как вы умудрились убить Ури Двурукого?! Я ведь видел схватку со стороны, вы ничуть не уступали ему по скорости. С сэром Аткинсом – вообще расправились в доли секунды. А на тренировках опять держитесь за грудь. Конечно, это прекрасно, что вы за такой короткий срок сумели так многому научиться и сейчас деретесь почти вровень со мной, – но в тех схватках я и рядом с вами не стоял бы. А что касается этих двоих, то они разделали бы меня под орех, это я вам точно говорю.

– Может, все дело в том, что там я четко осознаю, что противник хочет моей крови, потому и стараюсь куда лучше, сам того не понимая? – наконец справившись с дыханием, но все еще потирая ушибленные ребра, проговорил Новак.

– Возможно, вы и правы. Встречался я с таким. Но только, по-моему, без провидения здесь не обошлось.

– Джеф, не начинай. Бог, возможно, меня и хранит, но только согласись – толика умения тоже присутствует.

– Умение-то присутствует, но только я все равно не понимаю…

– Ну как, на сегодня достаточно?

– Да. Кстати, завтра Жан должен будет появиться. Вы не передумали?

Жан со своими охотниками отсутствовали в поселке по несколько дней и возвращались, чтобы доставить добычу и отдохнуть, попариться в баньке. Через пару дней они вновь уходили. Иногда к ним присоединялся и Андрей, так как считал для себя полезным овладеть навыками лесовика. Мало ли что могло случиться – хотелось не чувствовать себя, словно продирающийся сквозь заросли лось. И потом, он на таких вот выходах отдыхал от каждодневных забот.

– Да я-то не передумал, вот только маркграф должен приехать. Если не появится до отбытия Жана, то придется в следующий раз.

– Ладно, давайте собираться.

За прошедшее время он сильно преуспел в наборе физической формы. Теперь, сравнивая того себя, каким он попал в этот мир, и нынешнего, он с удовольствием отмечал, что сильно изменился. От прежнего рыхлого и грузного тела не осталось и следа. Конечно, он не стал поджарым, в весе если и потерял, то не больше десяти килограммов, но вот только все жировые складки уступили место мышцам, которые с каждым днем наливались силой и твердостью. Несмотря на то что он продолжал оставаться крупным мужчиной, теперь кожа плотно облегала действительно крепкое тело, и если раньше он мог ухватить кожу даже на руке, то теперь это можно было сделать, только ухватив вместе с нею сами мышцы.

Тем не менее нередко бывали дни, когда на тренировках ему изрядно доставалось от Джефа, который придерживался в учении только одного принципа: если хочешь остаться в живых на поле боя, ты должен страдать и испытывать сильную боль во время тренировок. В настоящий момент Андрей умудрялся выигрывать у своего учителя чуть не половину схваток, а бывали дни, когда он побеждал в большинстве. Но только не сегодня. В этот раз фортуна была не на его стороне. Джеф, тренируясь с Андреем, также начинал действовать нестандартно, побивая своего ученика его же оружием. Так что сегодня Андрею изрядно досталось, не хотелось лишний раз шевелиться. Он, конечно, понимал, что уже к утру будет в полном порядке, а большинство синяков бесследно сойдет, вот только этот, на груди, продержится не меньше двух дней – уж больно от души приложился ветеран, – но это будет завтра. Сегодня же каждое движение отдавалось болью во всем теле.

Наскоро поужинав, Андрей решил выйти на улицу и посидеть на лавке перед домом, любуясь на закат и наслаждаясь ничегонеделанием. Но едва он поднялся из-за стола, как перед ним, словно чертик из коробочки, появился оруженосец Брук. Лицо его сияло, как начищенный медный пятак, что несколько озадачило Андрея. Однако в следующее мгновение он горестно застонал и опустился обратно на стул.

Сегодня была пятница – день чистки оружия. Памятуя свои дни в военном училище, Андрей, не мудрствуя лукаво, назначил на каждый вечер пятницы чистку оружия, и если в той, прошлой жизни его буквально трясло от систематических чисток оружия, которым они не столь уж и часто пользовались, под придирчивым присмотром отцов-командиров, то здесь он к этому относился весьма серьезно. Там это было просто еще одной обязанностью, здесь он это полагал необходимостью. Уже не раз это оружие спасало ему жизнь, действуя безотказно и без осечек.

Мальчик, исполняя ежедневно множество обязанностей, при этом еще и успевая тренироваться у наставника Тэда, уставая не менее Андрея, с благоговением ожидал каждой пятницы. Он просто грезил оружием, принадлежащим его господину, при этом на сегодняшний день он считался лучшим стрелком из арбалета как среди подростков, так и среди взрослых новобранцев, лишь ненамного уступая ветеранам Джефу и Тэду, ну и самому Андрею, по праву считавшимся лучшими стрелками поселка, – именно в этой последовательности. Хотя вне конкуренции считался Жан, который попросту творил чудеса что с луком, что с арбалетом, но это была совсем другая весовая категория, иные на орочьей стороне не имели никаких шансов выжить, если еще учесть то, что во владении другим оружием он сразу и значительно уступал остальным. Однако он не тяготился этим, оставаясь, так сказать, узким специалистом, а именно – великолепным стрелком, способным влет бить мелкую птицу.

Едва увидев выражение лица своего господина, Брук тут же потускнел и, понурившись, повернулся к выходу. Да, Андрей устал как собака, но не мог позволить себе расслабиться. Отложи эту ставшую рутинной чистку один раз – потом захочется еще и еще, а там, глядишь, и ржавчина может появиться, грязь налипнет. Казалось бы, откуда взяться грязи, если оружие стоит себе в пирамиде, – ан нет, каждый раз ветошь покрывалась этой самой грязью, неизвестно каким образом попадавшей на оружие.

– Брук.

– Да, господин Андрэ.

– Я устал, это так, но кто сегодня не работает на пределе сил? Ты ведь тоже не бездельничал весь день.

– Нет, конечно.

– И тоже устал.

– Ну да, – вынужден был согласиться мальчик.

– Но оружие должно содержать в порядке.

– Да, господин. – В глазах мальчишки проступила неподдельная радость.

– Свое оружие в порядок привел?

– Конечно.

– Ну тогда пошли в оружейную, займемся моим.

Тяжко вздохнув, Андрей поднялся со стула и направился к двери, ведущей в комнату, где хранилось его оружие, на ходу стягивая с себя кольчугу, которую также предстояло приводить в порядок. Чистить надлежало не только огнестрельное оружие – ведь кроме него у Андрея было много и другого. Несколько мечей, взятых им в качестве трофеев, доспехи, два арбалета, пехотный и кавалерийский варианты, боевые ножи самых разных разновидностей. В общем, обзавелся он всяким колющим, рубящим и стреляющим имуществом, которое нужно было содержать в полном порядке, так сказать, проявлять о нем заботу, чтобы, случись что, оно ответило тебе готовностью сберечь твою жизнь.

Развлечений в этом мире было мало – да что там, их практически не было, – поэтому с наступлением темноты поселения довольно быстро погружались в тишину. Возможно, именно этим и объясняется то, что семьи здесь были большими. Если в том мире семья, имеющая четверых детей, считалась многодетной, то здесь это было нормой, а действительно многодетные семьи насчитывали больше десятка детей.

Правда, сказать, что с наступлением темноты поселения словно вымирали, было нельзя. Если уставшие за прошедший день родители искали покоя, то это никак не относилось к молодежи, которая могла гулять чуть не до утра, оглашая окрестности молодецким хохотом парней и переливами девичьего смеха. При этом они прекрасно осознавали, что с первыми лучами солнца встанут наравне со взрослыми и будут работать, беспощадно понукаемые старшими. Те, конечно, похмурятся и поворчат, может, и ругнут непутевое дитя, которое, вместо того чтобы отдыхать и набираться сил для предстоящего трудового дня, гуляло со сверстниками до первых петухов. Но едва дети отвернутся, любящие родители тут же сменят выражение лица, с умилением глядя на свое чадо и вспоминая свою молодость и бесшабашность.

Когда они закончили с оружием, была уже поздняя ночь. Кряхтя, как столетний старик, Андрей наконец разогнулся и потянулся до хруста костей. Уставший, но довольный собой Брук бережно прикрыл створку пирамиды, куда поставил РПК, который целиком и полностью сегодня чистил сам, хотя и под присмотром Андрея.

– Ну что, Брук, вот и с пулеметом ты познакомился поближе.

– Господин, а можно мне пострелять из вашего оружия? – Задавая этот вопрос, мальчик буквально впился глазами в Андрея, всем своим видом говоря, что он готов на все, лишь бы ему только позволили сделать хотя бы несколько выстрелов.

– Извини, мой мальчик, но этого я позволить тебе не могу.

– А для чего вы тогда учите меня пользоваться этим оружием?

Андрей не просто привлекал мальчика к чистке, но и, идя навстречу мальчишескому любопытству, объяснял ему устройство оружия, предназначение тех или иных частей и механизмов, правила обращения с ним. Сам продолжая чистить оружие, нередко, а вернее, с завидной регулярностью, он разрешал мальчику практиковаться с оружием, хотя и без патронов, объясняя ему принципы ведения прицельного огня в горах и на равнине, на той или иной дистанции. Брук по много раз снаряжал патронами магазины и пулеметные диски, собирал и разбирал оружие, нарабатывая навыки обращения с ним.

 Читать дальше ...  

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

Источники : 

 https://author.today/work/12930

https://libcat.ru/knigi/fantastika-i-fjentezi/boevaya-fantastika/257924-konstantin-kalbanov-carstvo-nebesnoe.html

Слушать -  https://knigavuhe.org/book/carstvo-nebesnoe/?ysclid=m5md97k4oo210232985

https://archive.org/details/igor_severjanin_emailna_07

***

***

***

***

***

Прикрепления: Картинка 1

Прикрепления: Картинка 2

Прикрепления: Картинка 3