Главная » » Одиссей 038

23:33

Одиссей 038

***

===
Он был прав. Оставалось всего лишь доставить бомбу вниз, к основанию капсулы, в которой заключены материальные оболочки друзей, и включить взрыватель.
– Ну, раз уж мы пришли к этому разговору, тогда слушайте, – сказал Антон, пригласив их всех в свой рабочий кабинет, или, вернее сказать, центральный пост управления операцией. – Безусловно, вы имеете право обвинять меня сейчас в чем угодно: и в цинизме, и в жестокости по отношению к вам и к вашим товарищам, попавшим в плен… Я вполне вас понимаю. И не обижаюсь. На твой жест тоже… – он вновь слегка улыбнулся Шульгину, и все увидели, что губы у него совершенно целые, будто и не промокал он только что обильно сочащуюся алую кровь.
«Вот регенерация! – с завистью подумал Сашка, – а там ведь не только ссадины на слизистой, там и зубов пара-тройка вылететь должна…»
– Но я, по-моему, все довольно подробно изложил Воронцову. И тогда, при нашей с ним первой встрече, и позже… – продолжал Антон. – И считал, что в общем мы сошлись во мнениях. Видимо, я переоценил свои возможности популяризатора. Или ваша позиция изменилась. Так?
– Не знаю, как вы там с Воронцовым сговаривались, но нас с ребятами ты подставил капитально. Мы тебе что – белые наемники? Или эти, сипаи?
В тот раз Шульгин впервые заявил себя на роль лидера и обозначил расстановку сил, как сам ее понимал. Он, Левашов и девушки, включая Альбу – одна группа, которую он и счел возможным возглавить. Корнеев и Айер – нейтралы, не могущие претендовать на самостоятельную политику, Воронцов, представляющий лишь самого себя, и – Антон.
И манеру поведения он избрал резкую, почти грубую, что тоже произвело впечатление на всех, кроме Левашова.
– В общем, пока мы Андрея с Лешкой оттуда не вытащим, никаких дел у нас с тобой не будет. Уяснил?
– Об этом мы и будем говорить. Разумеется, мы их вернем, как принято говорить – в целости и сохранности. Своих друзей мы в беде не оставляем. Да и о беде здесь говорить вряд ли стоит. Новиков и Берестин сейчас вполне довольны своим положением, вы в этом убедитесь. Такого приключения почти никому из людей пережить не удавалось, можете мне поверить. Я помог им реализовать самые их смелые и невероятные желания…
Продемонстрировав на огромном трехмерном экране встречу Новикова с Берестиным в кремлевском кабинете, Антон продолжал:
– Как я уже говорил Дмитрию, в нашей так называемой «войне» мы избегаем прямых насильственных действий. Скорее напрашивается аналогия с шахматной партией.
– Надо же, мы дураки-дураки, а до того же самого додумались… – подмигнул Шульгин Ирине, намекая на «Гамбит бубновой дамы».
– Шахматы, конечно, не ваши, а многомерные, миллионноклеточные, с тысячами фигур и особыми правилами, но тем не менее… – Вид у Антона стал совсем простецкий, словно у пионерского вожатого из фильмов пятидесятых годов, беседующего с трудными, но в душе положительными подростками. – Случаются иногда и жертвы, но не как правило; несчастный случай на производстве, а не злой умысел. А в данной кампании стратегическая ситуация складывается так… – На экране возникла сложная графическая схема. – Наш противник, как вам известно, существует во вселенной с противоположным темпоральным знаком. Эта ситуация их не устраивает, хотя бы потому, что без специальных, очень сложных ухищрений в наш мир они проникать не могут. Поэтому они приняли решение – осуществить инверсию своего времени в достаточно больших масштабах и выйти в нормальную, нашу с вами Вселенную. По ряду причин такое решение не устраивает нас. Но об этом позже. Вас указанное решение должно устраивать еще меньше. Вы же, земляне, самостоятельно противостоять столь наглой агрессии не можете. На нынешнем этапе вашего развития. Попытка проинформировать ваши правительства и привлечь их к сотрудничеству может повлечь… Вы лучше меня знаете что. Поэтому я и решил обойтись контактами на индивидуальном уровне. Тем более, что так странно совпало… – он развел руками. – Я бы сказал – невероятное стечение обстоятельств.
– Только ли обстоятельств? – не поверил Корнеев.
– Можете мне верить. Просчитав ситуацию, я был поражен не меньше вашего. Как говорится, перед случаем бессильны даже боги. Однако продолжу. Цель деятельности Ирины и ее коллег состояла в том, чтобы путем малозаметных вмешательств создать на Земле политическую и техническую обстановку, благоприятствующую инверсии.
Он заметил невольный протестующий жест Ирины и остановил ее:
– Я представлю вам все имеющиеся у меня материалы… Потом. Пока послушайте. Вмешательство в ваши внутренние дела Андрея с товарищами после вселило в авторов и руководителей проекта «Земля» новые, лучезарные надежды. Вместо нудной, кропотливой, многовековой работы – один блистательный удар. И цель достигнута, война выиграна! А замысел таков. Новиков и Берестин, заняв высшие посты в государстве, должны переиграть вторую мировую войну, одержать в ней настоящую победу, а не ту, что у вас принято называть таковой, в следующие сорок лет превратить СССР в абсолютного экономического, политического и военного гегемона в мире, и вот тогда, не опасаясь больше никаких случайностей, наши аггры выйдут из подполья, и спокойно приступят к реализации программы инверсии. При таком положении дел наш Галактический союз не будет иметь никаких оснований для протестов…
– Лихо… – протянул Шульгин.
– Но позвольте! – вскочил Айер. – Мы в своем времени ни о чем подобном не знали. В том числе и о вашем Галактическом союзе. Значит…
– Нет, – понял его мысль Антон. – Пока «значит» только одно: вы, Борис и Альба существуете только и единственно здесь, в двадцатом веке, нет никакого двадцать третьего, нигде нет, и вас тоже там нет, разумеется. То время, в котором вы успели родиться и некоторое время пожить, с точки зрения настоящего момента не более чем иллюзия.
– Выходит, мы действительно обречены остаться здесь навсегда? – стараясь оставаться спокойным, спросил Корнеев.
– Тоже не совсем так. Но пока – об агграх. Я не хочу быть несправедливым, не нужно представлять дело так, будто Земля станет их колонией, а люди превратятся в бесправных рабов. Кое в чем они даже выиграют в новом мире. Но свою историю, свой единственный путь развития вы, безусловно, утратите. И никогда не сможете войти, как равные, в Галактический союз… Ну и вам, всем здесь присутствующим, места в том мире не найдется.
– Вот даже как? А отчего вдруг? Ликвидируют, как врагов режима? – не выдержала теперь уже Наташа.
– Все гораздо проще. Если Новиков и Берестин свою программу выполнят, возникнет совершенно иное настоящее, в котором просто будут жить другие люди. С другой психологией, другой памятью о прошлом. Война закончится там на два года раньше, останутся в живых многие миллионы, да и погибнут совсем не те, кто в прошлый раз. Изменятся миграционные потоки, ваши родители, вполне вероятно, не встретятся, не поженятся и так далее. Как видите, перспективы не самые обнадеживающие.
– Хорошо, допустим так. Впечатляюще ты все объяснил, но давай ближе к теме, – перебил Антона Левашов.
– Мне бы заодно хотелось узнать, – поддержал его Шульгин, – чего это вообще так много совпадений? Как правило – с довольно популярной литературой? Может быть, ты нас правда за дураков держишь?
– Ну зачем же так сразу? – в голосе Антона прозвучала обида. – Совсем напротив! Я ведь говорил Дмитрию, что вы очень талантливая раса. Интуиция, способность к гениальным озарениям, эвристическое мышление – здесь вы почти что вне конкуренции. Галактика очень многое потеряет, если вы упустите свой шанс… Вот и писатели ваши смогли очень многое предвосхитить. И мы, и наши противники очень внимательно штудируем земную фантастику. Многое используем в своей работе. Правда, Ирина?…
Левашов заметил, как на мгновение пальцы Ирины стиснули подлокотник кресла. Он ожидал вспышки гнева, потому что даже на его взгляд бестактность Антона по отношению к ней переходила допустимые границы. Однако Ирина сохранила выдержку.
– Конечно правда, Антон, – Ирина мило улыбнулась. – А я все мучилась, не могла сообразить, откуда у тебя такой менторский тон и словесное недержание. А ты, наверное, у Немцова лишку перебрал.
– О'кей, Иришка, молодец! – радостно заржал Шульгин. – Два ноль в твою пользу!
Антон сокрушенно поднял голову.
– Неужели так заметно? Приношу свои извинения. Но, собственно, я уже подошел к концу. Буквально несколько слов… В общем, я сумел просчитать планы и намерения неприятеля, кое в чем даже помог их осуществлению. В результате действий Новикова и Берестина параллельная реальность сформирована. И задача заключается вот в чем. Поскольку база аггров на Таорэре (Валгалле) напрямую связана сейчас именно с той реальностью… – Антон указал на появившуюся на экране новую схему, – вот, видите эту развилку, здесь прежняя, пока еще существующая мировая линия, а здесь – новая, то нам нужно всего лишь заблокировать обратный путь. Вот так… В итоге они навсегда исчезнут из нашего мира. Причем все должно произойти одновременно, переброс психоматриц Новикова и Берестина в их тела на Таорэре, блокада временной развилки, возвращение ребят сюда и ликвидация любых следов пребывания аггров в нашей Вселенной и в нашем времени. Технически это будет выглядеть так…
Главное, что понял Шульгин в ходе беседы: и форзейли, и их противники в ходе своей так называемой войны зашли в абсолютный стратегический тупик.
Вот тут и пришло Антону в голову ввести в игру некий «фактор X». И натолкнул его на эту идею внезапно возникший и неожиданно разрешившийся конфликт между четверкой отчаянных земных парней и инопланетными агентами.
Остальное было делом техники.
После серии сложных психологических комбинаций и интриг позиция упростилась до предела. Выражаясь тем же шахматным языком, следующим ходом черных ставился мат, неизбежный, как крушение капитализма.
Сложность была лишь одна. В распоряжении Антона и всего их Галактического союза не было средств, чтобы дистанционным путем пробить межвременной барьер. Вернее, пробить его, проломить сверхмощным энергетическим пучком было можно, но тогда мгновенно погибнет и станция со всем своим гарнизоном, и, разумеется Новиков с Берестиным. А цель все равно достигнута не будет.
А вот если группа специально подготовленных людей отважится проникнуть в район станции, то все решится наилучшим образом. В момент «взрыва» информационно-энтропийной бомбы не только база, как материальный объект, но и сам факт ее существования будет стерт из прошлого, настоящего и будущего данной реальности. Соответственно, исчезнет и зона обратного времени на Валгалле, исчезнет окружающий ее барьер. Сформированный аппаратурой Замка внепространственный канал, ориентированный по точке «взрыва», накроет своим раструбом бойцов десантной группы и капсулу с телами Новикова и Берестина.
При этом, самое поразительное, аггры – и здесь, на базе, и в своей метрополии – тоже не заметят ничего. Они продолжат существование во вновь созданной реальности и будут абсолютно уверены, что успешно достигли своих целей.
Одним словом, выходило так, что война завершится абсолютной, окончательной победой, достигнутой, кроме того, без единой жертвы с обеих сторон.
…Путь вниз занял почти два часа. По трубам, по крышам галерей, снова по трубам, но уже другим, пологой спиралью обвивающим нижнюю часть станции.
И на протяжении всего пути десантники не заметили никаких признаков присутствия хозяев: то ли персонал станции спит по ночам, как нормальные люди, то ли вообще все разъехались по служебным и личным надобностям.
Индикатор Айера вполне определенно указывал на купол, под которым находились тела друзей. Оставалось спрыгнуть на верхнюю плоскость того самого многогранника, который нависал над пологим пандусом, ведущим к центру зала.
Но не зря Шульгин до последнего не верил в благополучный исход предприятия.
Правда, здесь он, поддавшись общему настроению, тоже слегка расслабился и не заметил, как на переходном мостике по ту сторону зала, метрах в пятидесяти по прямой и на ярус выше, появилась фигура в снежно-белом комбинезоне.
Первым увидел ее Корнеев и от неожиданности замер. Шульгин окликнул Бориса: «Ты что!» – и тоже увидел пришельца.
А они все четверо оказались как раз под ярко-сиреневым плафоном, на желтой поверхности, в пронзительно-черных скафандрах, и не разглядеть их мог только слепой. Счет пошел на секунды.
Решение Шульгина было вполне инстинктивным, по-земному традиционным и, пожалуй, единственно правильным.
Длинной, на полмагазина, очередью от бедра он хлестнул на ладонь выше головы аггра, так что гулко заныл не то металл, не то пластик. Брызнули, разлетаясь, абстрактные витражи галереи, а сам гуманоид, будто недавно пройдя курс молодого бойца, проворно упал ничком, прикрывая руками затылок.
– Борис! Вперед, к куполу! Взрывай! – сквозь гром автомата, удесятеренный обрушивающимся со всех сторон эхом, закричал Шульгин. – Олег! Гера! Беглый огонь! По фонарям! Перебежками! Вы прикрывайте Бориса, а я вас!
Шульгин не собирался кого-нибудь убивать, смысла в этом не было, сейчас, по крайней мере, главное – побольше шума, паники, бестолкового сплетения трасс, визга и воя рикошетных пуль. Выиграть время – секунд пятнадцать-двадцать, всего-то.
Он крутнулся на каблуках, охватив взглядом всю внутренность станции. Откуда-то, словно муравьи из ходов подожженного случайным окурком муравейника, вдруг начали возникать пришельцы.
Одних Шульгин видел отчетливо, присутствие других только ощущал – по мельканию теней, по толчкам в спину и грудь чужих, сосредоточенных и ненавидящих взглядов. Очертил себя, словно меловым кругом, длинной прерывистой очередью.
Снизу отозвались автоматы Левашова и Айера.
«Только бы не успели, – подумал Шульгин про пришельцев, – запустить какую-нибудь пакость, вроде гравитации. Тогда нам конец. Не должны успеть, вряд ли они готовились к боям на своей территории».
Подсознательно он еще и считал, оказывается, количество своих выстрелов: последняя гильза не вылетела из патронника, а Сашка уже отщелкнул пустой магазин, воткнул в приемник новый. Получилось на удивление четко, будто всю жизнь практиковался.
Шульгин шагнул назад и сорвался. Выстрелы считал, а про то, что рядом край, забыл напрочь. Да и поверхность под ногами вдруг стала слишком скользкой.
Упал он плохо, на спину, боль отдалась сразу и в голову, и в живот, секунду или две невозможно было ни вздохнуть, ни пошевелиться.
Но видел он нормально. Сверху наискось сверкнула белая молния, в том месте, где он только что стоял, вспух пузырь, похожий на гриб-дождевик, замер на миг, чуть пульсируя, сжался в тугую сверкающую каплю и рванулся обратно, в темноту верхних галерей.
«Вот, очухались, наконец!» – пришла на удивление спокойная мысль, а руки, вновь обретшие способность двигаться, уже вскинули автомат.
Все тридцать пуль он вколотил точно в то место, откуда прилетело неведомое, но омерзительное, как хвостовой крючок скорпиона, устройство.
Наверное, попал, потому что вверху треснуло, заискрило, вспыхнуло и погасло что-то бледно-лиловое.
В огромном объеме станции стало почти темно. Он попытался перевернуться на живет и попробовать встать.
– Живой? – услышал Сашка голос Левашова рядом.
– Почти, – выдохнул он.
Левашов взвалил Шульгина на спину и боком, как краб, чтобы не покатиться кубарем по крутому спуску пандуса, побежал-заскользил вниз. На полпути к куполу, где ждал их Корнеев, из темноты выскочил Айер, попытался помочь, подхватив волочащиеся по полу ноги Шульгина.
– Брось, я сам, прикрывай сзади…
Олег, будто в сонном кошмаре, спешил изо всех сил, а расстояние, совсем никакое по нормальным меркам, метров, может быть, тридцать, не сокращалось, словно бежал он не по твердому полу, а вверх по эскалатору, идущему вниз.
Но все же и бесконечные пять или шесть секунд кончились.

...

Левашов упал на колени, ткнулся лбом в тугое и теплое покрытие купола. Шульгин кулем сполз с его спины, откинулся набок, разбросав руки. Левая намертво сжала цевье автомата.
Корнеев сидел на полу, его пальцы вздрагивали на рифленой спусковой кнопке бомбы.
– Давай, рви! – со всхлипом крикнул Левашов.
– Герард далеко, не в фокусе…
До Айера действительно было далековато.
«И он словно не спешил, неужели у него такая тевтонская выдержка, – подумал Левашов, – или просто оцепенел от стрессов?»
На самом деле Айер, точно выполняя команду Олега, прикрывал отход, медленно пятясь и вытянув перед собой вздрагивающий и рассыпающий золотистые блестки гильз автомат. Он явно никуда не целился, а просто водил стволом, как пожарный брандспойтом. Наконец патроны у него кончились, он отшвырнул оружие и в два прыжка оказался рядом с куполом.
Корнеев нажал кнопку.
Последнее, что увидел Левашов – протянувшиеся к ним сразу с нескольких сторон дымные ярко-зеленые лучи.
«Не успели!» – подумал Левашов, и сам не понял, о ком это он. О себе или о пришельцах.
В следующее мгновение наступила абсолютная и ледянящая тьма.
Из записок Андрея Новикова

…Жизнь, оказывается, гораздо более приятная штука, чем я считал до последнего времени. Чтобы это понять, потребовалось всего-то провести четыре месяца в сталинском обличье.

Может быть, когда-нибудь я сумею описать все, что я там понял и прочувствовал. Но не сейчас. Слишком все близко и неясно.

Иосиф Виссарионович, он-то в доступной мне части своего сознания отнюдь не держал объективную картинку своей деятельности. Даже напротив. Каждый поступок, каждое преступление (а по сути, вся его жизнь – сплошная цепь преступлений против чего угодно, против чести, совести, человечности, истории, научного социализма) он так и трактовал, что выходило совсем наоборот. Удивляюсь, как я вообще сохранял здравый рассудок под постоянным давлением его личности и психики. Одно это с моей стороны уже подвиг, выражаясь без ложной скромности.

И еще вот деталь. Сейчас, когда я пишу, мне очень трудно заставить себя верить, что все было на самом деле. А если даже и было, то именно так, как вспоминается.

Придется серьезно поработать, чтобы хоть как-то добраться до истины. И написать. Правда, не знаю, кому моя писанина понадобится. Даже в виде фантастического романа такого не издашь. В обозримом, сопоставимом с временем моей жизни будущем.

Но зато каким восхитительным чувством было чувство возвращения к нормальной жизни! Легкость в теле и в мыслях необычайная! И свобода. Вернее – освобожденность. Не знаю, какому нормальному человеку может доставлять удовольствие хоть малейшая власть.

Самое главное – я вновь ощутил свой рост. Сто восемьдесят пять после сталинских полутора метров – непередаваемо! Будто отросли ампутированные по колено ноги.

Однако речь сейчас пойдет не об этом.

...

Мы наконец собрались вместе, живые и здоровые, что по меньшей мере удивительно. Сашку тоже вылечили в одночасье, да у него всего-то и оказался перелом позвоночника и разрыв почки – сущий пустяк для форзейлевской медицины.

Забавным оказалось то, что, собравшись вместе, мы никак не могли разобраться, кто сколько прожил локального времени. Пришлось обратиться за помощью к Антону. Он рассчитал и каждому выдал карточки, вроде тех, что используются для учета суммарных доз радиации.

Вообще первые дни после победы протекали во взвинченно-эйфорической атмосфере. На то и победа.

Даже погоду нам Антон обеспечил штучную. А может, и само так получилось. Я по рассказам Воронцова воображал, что тут все время туман и дожди, но к нашему возвращению наступила настоящая картинно-золотая осень. Мягкая синева моря и неба, густая зелень можжевельника, красные листья канадских кленов, все оттенки желтого цвета дубовых рощ и вересковых полей… Сказка.

Мы с Ириной впервые вышли за ограду Замка на второй день после моего с Алексеем возвращения, медленно пошли к ближайшим холмам.

Наконец-то она стала по-настоящему спокойна. Я не помнил ее такой с самого семьдесят пятого – года нашего знакомства. Все наконец решилось, исчезла мучительная раздвоенность, теперь она только землянка, никаких пришельцев вообще не было в нынешней реальности. Живи и радуйся. Она даже помолодела, так мне показалось.

Но уже через полчаса я ощутил в ее отношении ко мне тщательно скрываемый холодок. И не стал делать вид, что этого не замечаю.

– Что, Ирок, начинаем пятый круг?

– Ты о чем? – вроде бы удивилась она.

– Разве неясно? Четыре варианта отношений мы пережили. Семьдесят пятый – семьдесят шестой, потом лето восьмидесятого, прошлые зима-лето, от пропажи Берестина до ухода на Валгаллу, сама Валгалла, и вот теперь… Помнишь, что ты мне пообещала?

– Я помню, а ты? Ты хорошо все помнишь?

– Безусловно. Супостата мы одолели, главное условие выполнено. Я от своего предложения не отказываюсь. Кольца и шампанское за мной. Осталось решить насчет платья и фаты…

Она остановилась, прислонилась спиной к раздвоенному стволу молодого клена.

– Мне бы радоваться сейчас, на шею тебе броситься… А вместо этого плакать хочется. Нет, ты не думай, я счастлива. Сколько мечтала… Только я боюсь… За нас обоих боюсь. Ты думаешь, ты не изменился?

– С чего бы вдруг? – спросил я, но сам понимал, что она и сейчас права.

– Ты знаешь. Разве сможешь ты жить теперь, как все нормальные люди? Иметь свой дом, семью? Работать, детей воспитывать?

Я вздохнул. Уж это точно. Отравлены мы навсегда. Оно и раньше плохо получалось – делать вид, что все вокруг нормально и «все действительное разумно», а уж теперь…

– А хоть и так, Ириша? Все равно же мы будем вместе. Пусть здесь или на планете у Антона – он ведь приглашал, или с ребятами отправимся двадцать третий век искать…

– Вот именно. С ребятами… Нас одиннадцать человек здесь. И как ты все дальнейшее представляешь, если нам придется до смерти друг возле друга держаться? Олег с Ларисой, Дмитрий с Наташей, у них проще. А с Алексеем как быть? И еще Альба, она с тебя глаз не сводит, уверена, что рано или поздно тебя отобьет… – покачала головой, улыбнулась грустно.

– У нее пройдет, молодая… – только и нашел я, что ответить.

– Я тоже была молодая, однако не прошло.

– Слушай! – вдруг сорвался я. – Так что, всю жизнь и будем по сторонам озираться, как бы невзначай не обидеть кого? С Алексеем это твоя проблема, нужно ли было ему что-то обещать…

– Видишь, как плохо. Еще ничего не решили, а ты уже готов в нем чуть не врага видеть. Давай подождем… немного. Ведь больше ждали.

***

Источники :

https://onlinereads.net/bk/115587-gambit-bubnovoy-damy

https://ae-books.online/istoriya/istoricheskaya-fantastika/253729-book/#reader

http://lib.web-malina.com/getbook.php?bid=2057

https://ru.wikipedia.org/wiki/Одиссей_покидает_Итаку

https://4italka.site/fantastika/alternativnaya_istoriya/290035/fulltext.htm

https://author.today/work/346020

https://fantlab.ru/work9863

***

Василий Звягинцев

Страна:	Россия
Родился:	21 ноября 1944 г.
Умер:	30 апреля 2016 г.

Жанры:

Фантастика

100%

Родился Василий Дмитриевич Звягинцев в Грозном (21 ноября 1944), окончил Ставропольский медицинский институт, работал врачом «Скорой помощи», служил военным врачом на Сахалине. По возвращению в Ставрополь 10 лет провёл на комсомольской и профсоюзной работе, в политорганах МВД. Печататься начал с 1987 г. Первая публикация — «Уик-энд на берегу» (1987). Лауреат премий «Интерпресскон» и «Аэлита» за роман «Одиссей покидает Итаку». Жил в Ставрополе.

Василий Звягинцев, по мнению многих любителей научной фантастики, является одним из лучших российских писателей этого жанра. Самым большим (и в принципе единственным) трудом В. Звягинцева стал роман-эпопея «Одиссей покидает Итаку», который по достоинству оценили не только читатели, но и критики. Роман состоит из двадцати одной книги, каждая из которых по-своему связана с остальными. При этом можно читать любую книгу, как отдельное произведение (роман), хотя, безусловно, лучше соблюдать хронологическую последовательность, чтобы ориентироваться в героях и в том, что ими движет.

В 1993 г. за эпопею «Одиссей покидает Итаку» Василий Звягинцев был удостоен сразу 4-х престижных литературных премий — «Аэлита», «Интерпресскон», и специальной международной

Примечание к биографии:

Интервью с читателями на сайте Лаборатории Фантастики в 2012 году.

Сайты и ссылки:

itaka.n43.pw (официальный сайт)