...дракон... 116 - 29 Августа 2025 - Персональный сайт

Главная » » ...дракон... 116

22:27

...дракон... 116

***

...

Тонкая, белая струйка дыма, взвилась в небо. Подчиняясь движением рук старца, она приняла форму дракона и закружилась вокруг Хаджара.
Тот протянул руку и попытался коснуться дракона, но пальцы прошли сквозь фигуру миниатюрного Хозяина Небес, а тот, секундой позже, уже восстановил свою структуру.
— С кем из вас четверых я говорю? — спросил Хаджар.
— Сейчас — с Мудростью, — ответил старик. — приветствовал же тебя Любопытство.
Значит старик являлся “мудрецом”, а маленький орчонок — “любопытствующим”. Спрашивать о том, какие роли играли оставшиеся два шамана или ипостась одного и того же, Хаджар не стал.
— Они почти всегда молчат, — старик взял какой-то другой травы и тоже бросил её в костер. — Гордыня и Свобода… чем больше у орка мудрости, тем чаще он обращается к ней, вспоминая о своем детском любопытстве, нежели о юношеской свободолюбивости или же гордыне взрослого охотника.
Хаджар попытался заглянуть в глаза старцу, но тот отвел их в сторону. Наверное, то, что он говорил, было преисполнено глубокой мудрости, но Хаджар не питал любви Эйнена к философствованию.
Он старался жить простой жизнь, в которой руководствовался всего одной, пусть и почти невыполнимой, но целью.
— Не тяжело?
Хаджар сперва не понял, о чем именно спрашивал его орк. Старик, увидев замешку, указал сухим пальцем на татуировку на предплечье собеседника.
Хаджар машинально прикрыл “подарок” шамана бедуинов.
— Нет, не тяжело.
Старик кивнул.
— Так я и думал, — он бросил в костер уже третий пучок трав. — Вы, люди, некогда знали, как и мы, орки, пути Духов-предков, но забыли их, заменив настоящую силу “техниками”, “артефактами”… порохом.
Теперь шаман уже почти не прекращая бросал в костер самые разные травы, коренья и цветки. Его, казалось бы простые жесты, несли в себе нечто завораживающее.
— Ваш охотник был силен, — согласился Хаджар. — но я не слышал о орках, достигших ступени Безымянного или выше.
— Ступени, — повторил орк. — но, тем не менее, мы живы.
— Люди тоже живы, — парировал Хаджар. — и люди процветают.
— Как и паразиты, кишащие на теле умирающего животного. Но умрет животное — умрут и паразиты.
Хаджар решил промолчать. Пусть орк думает, что победил в их маленькой словесной дуэли. Не нужно было быть гением, чтобы сравнив культуры двух расс, понять — кто именно стоял на острие прогресса в этом мире.
— Твои Имя тебе дали, — старик говорил спокойным, ровным тоном, но почему-то Хаджар ощутил немного презрения. — То, что дано, оно легко как перышко. Приходит и уходит. Время дается — поэтому мы его теряем. Жизнь дается — мы её теряем тоже. Любовь, злость, печаль, радость — все это перышки. Они витают вокруг нас, порой касаясь, а иногда теряясь где-то в дали.
Орк взмахнул рукой и огромный столп дыма выстрелил в ночное небо.
— Но есть и то, что мы завоевываем сами и что отнять у нас очень сложно. Честь, свобода, семья… имя. Нет ничего сложного, человек, в том, чтобы быть самим собой, когда никто не против этого. Но сможешь ли ты не потерять себя, когда за Имя придется побороться…
Столп дыма растянулся по небу непроглядной пеленой, чтобы с первым порывом ветра закрутиться бешенной воронкой.
— Что про…
Хаджар не успел договорить — его оторвало от земли и затянуло в эту воронку.
* * *
— Сердечный ритм пришел в норму!
Какие-то голоса доносились из тьмы.
— Нейросеть успешно установлена!
Нечеткие силуэты и очертания мельтешили в мутной реальности его зрения.
— Проводимость нервов — сто процентов! Коллеги, операция прошла успешно.
Он открыл глаза, чтобы увидеть перед собой помещение, в котором ему делали операцию по установке нейросети. Зачем? Кажется… он не мог ходить… и говорить… и порой, даже самостоятельно дышать.
— М… мне… снился… сон, — впервые в жизни, он услышал свой голос.

Глава 553

В следующий раз он уже открыл глаза в своей старой палате, где провел последние семь лет. Все те же знакомые стены, увешанные по его просьбе самыми разными видами. Начиная от ледников Исландии, заканчивая Великой Китайской Стене.
По центру же сего великолепия находился старый ржавый знак, привезенный ему санитаром с трассы “66”. Недельный путь через всю Северную Америку.
Он мечтал об этом еще с самого детства, вот только…
— Дар…
Он резко обернулся. Обернулся, а потом понял, что к горлу подступает горький комок.
Впервые в жизни он смог самостоятельно повернуться к открытому окну, из которого открывался вид на ночные огни города.
Длинные проспекты змеями вились между огромных массивов из стекла и железа. Несмотря на безлунную ночь, город сверкал ярче, чем солнце в полдень.
Странно, но несмотря на все это великолепие, его взгляд все равно был устремлен к небу. Почему-то он скучал по звездам, хотя точно знал, что никогда в жизни их не видел.
Городской смог настолько плотно занавесил небо, что даже луна лишь в безоблачные ночи были способна пробиться сквозь его шоры.
— Здравствуйте, — донеслось со стороны входа в палату.
Бесшумно разъехались в разные стороны двери. Сделанные из стекла, они могли замутняться в нужное врачам время, становясь непроглядней кирпичной стены. А порой оставались прозрачнее чистого горного ручья.
Странно…
Он никогда не видел горных ручьев…
— Здравствуйте, — поздоровался он.
Поздоровался и тут же удивился. Прежде он никогда не слышал своего голоса, но и тот показался ему смутно знакомым.
На край кровати, как и в прошлый раз, сел глава местных “Франкенштейнов” — Павел Коваль. Из нагрудного кармана своего белого халата он достал странную указку. Та зажглась тусклым белым светом, которым Коваль осветил его глаза.
Он моргнул.
— Операция прошла не без осложнений, — сходу перешел к делу Коваль. Он был благодарен за это врачу. Терпеть не мог разговоров ни о чем. Не как его лысый друг… Странно… У него не было друзей. — После установки нейросети и соединения её с нервной системой, твое сердце подвело. Мы едва тебя не потеряли.
Он посмотрел на уставшее, теперь кажущееся таким старым лицо. Коваль наверняка не спал последние дни.
— К тому же, что-то пошло не так с наркозом и ты очнулся. Хорошо, что нейросеть уже взяла контроль над твоими ощущениями, иначе бы ты умер от болевого шока.
Он кивнул и привычно потянулся к клавиатуре ноутбука. Целыми годами просто лэптоп служил ему единственной связью со внешним миром, а так же — рабочим местом, за которым он мог писать свою музыку.
Тот факт, что стойка, где он раньше стоял, пустовала, едва не привела его в ужас. Оглядевшись, он с облегчением выдохнул, обнаружив своего верного брата лежащим на прикроватном столике.
— Привыкай пользоваться собственной речью, — улыбнулся на это Коваль.
— Спасибо, — ответил он. — но почему я могу говорить и… двигаться. Разве мои мышцы не должны быть атрофированы?
Он все говорил и говорил и чувствовал, как ему нравиться слышать свой голос, нравиться возможность общаться не используя не клавиатуру. Пусть это и было крайне непривычно, но очень и очень завораживающе и даже интригующе.
— Ты провел в медицинской коме около месяца с того момента, как очнулся на операционном столе, — Коваль взял его за запястье и, глядя на наручные часы, измерил пульс. Кивнув своим мыслям поднялся и закрыл окно, отсекая шум ветра, в котором он услышал обрывки какого-то слова. — За это время мы успели поработать над твоим телом. Привели его в порядок и разогнали нейронные связи до естественного порогового значения.
Он вопросительно изогнул правую бровь
Какое-то время в палате висела тишина. Павел, демонстративно отвернувшись к приборам, никак не реагировал на его мимику.
Кажется, он делал это специально. Чертов “франкенштейн”!
— Без нейро-интерфейса?
Павел хмыкнул.
— Все вычислительные мощности модуля направлены на поддержания твоей способности контролировать тело. Хотя, если быть точным, то ты контролируешь модуль, а уже он распределяет команды по нервным окончаниям.
— Значит…
— Значит, что просто между мыслью и действием появилось дополнительное звено. Это не делает тебя в меньшей степени человеком или близким к андроиду.
Он, немного подумав, выдохнул и кивнул. Не то чтобы его пугала возможность стать киборгом. В детстве, за призрачный шанс, за тусклую надежду на то, чтобы иметь возможность пройтись по ночным улочкам города, он бы отдал все на свете. Хоть тело, хоть душу.
Одно “но” — никто не брал.
— Мне снился сон, — неожиданно для самого себя произнес он.
— Это характерно для медикаментозный комы, — кивнул Павел. Закончив с проверкой многочисленной аппаратуры, он снова сел на край его кровати. — Не расскажешь, что именно тебе снилось?
— Мне снилось… мне снилось… — сжав в ладонях белые простыни, он отчаянно пытался вспомнить, что именно ему снилось. Какие-то смутные образы, сопровождаемые острой головной болью, всплывали в его памяти, но не более. — Не помню… Почему я не помню?
— Это простой медикаментозный сон, — попытался успокоить пациента Павел. — ничего страшного, если ты не вспомнишь. В конце концов — считай, что это прошлое. А впереди тебя ждет светлое, ясное будущее.
Он почти не слушал “франкенштейна”.
Ему почему-то казалось, что он забыл что-то важное. Что-то жизненно необходимое. Проклятье! Даже больше, чем жизненно…
— К тому же, — вновь поднимаясь с кровати, продолжил Павел. — я уже устал кормить журналистов завтраками.
— Журналистов? — отвлекся он от своих мыслей.
Павел, все так же устало, но счастливо улыбаясь, направился к двери.
— Как же, всем ведь интересно послушать историю исцеления знаменитого музыканта. Хотя, если честно, сам я фанатом электронной музыки не являюсь.
С этими словами “франкенштейн” покинул палату. Подмигивая на выходе, он на мгновение позволил дверям остаться прозрачными. Так, чтобы он успел увидеть количество журналистов в больничном коридоре. Некоторые из них, притащив пустые коробки из-под бытовой техники, устроили здесь нечто вроде лагеря.
Почему их не выгоняли — кто знает. Наверное больница получала от процесса неплохой пиар. Все же, она была частной, а он наотрез отказался от ВИП этажа и лежал в общем секторе, просто в индивидуальной палате.
Дождавшись, пока двери вновь станут матовыми, отсекая его от мира акул пера и “франкенштейнов” он посмотрел за окно. Город, не замечая его нового рождения, продолжал жить своей яркой, насыщенной ночной жизнью.
— Проклятье… — схватившись за бортик на краю кровати, он попытался встать. — Проклятье!
Несмотря на слова Павла, ноги еще плохо его слушались. К тому же, он слишком поздно осознал, что не умеет ходить. Так что первые шаги, как выразился “франкенштейн” — известного музыканта, оказались болезненным падением лицом прямо на больничный ламинат.
В последний момент перед падением, он рефлекторно выставил перед собой руку.
Было больно.
Лежа на полу, он одновременно плакал и смеялся от радости. Было приятно ощущать эту боль. Было приятно вообще ощущать что-либо.
Очередной порыв ветра распахнул окно.
— Дар… — вновь донеслось до его звука.
Шум города стал нарастать. Он звучал хором с ритмом его сердца. Ведь там, в десятках ночных клубах, играли его музыку. Под его музыку люди любили друг друга, ссорились, мирились, находили друг друга, чтобы потом потерять. И он, наконец, мог дотянуться до них.
Мог выбраться из своей тесной тюрьмы. Мог узнать что же находиться там — около горизонта и даже дальше. Мог встать в центре ламп горячих софитов и сказать — “Это я!”.
И какие-то дурацкие ноги не остановят его на пути к своей мечте…
Он схватился за край кровати.
… ни дурацкие ноги, ни журналисты, но немощность, ни “франкенштейн”…
Напрягая все мышцы тела, он смог принять сидячее положение.
… потому что кто бы ни встал на его пути, чтобы не оказалось преградой перед его лицом, он все преодолеет…
Рывком он поднялся на трясущиеся ноги и, качнувшись вперед, схватился за край окна и буквально вывалился на небольшой балкончик.
Распластавшись теперь уже не на теплом ламинате, а на железе, он смотрел на черное небо. По разбитому лицу текли струйки крови. Но он улыбался им с радостью.
Выдохнув, он поднял руку и, держась за борт балкона, смог подняться. Ветер трепал его волосы, а сам он, едва-едва, мог удержаться, чтобы не упасть в холодную ночную пропасть.
… потому что никто не сможет остановить его поступи. Ведь его зовут…
— Ты с ума сошел?! — прозвучало за спиной.
Он вздрогнул и обернулся.
В палате, держа в руках планшет, с растрепанными волосами и слегка помятом халате, стояла та самая аспирантка, которая спрашивала перед операцией, что он хочет сделать первым делом.
— А, это ты, — он, не замечая как вздрогнула дамочка, повернулся обратно к городу.
Тот, залитый холодными неоновыми и теплыми электрическими огнями, ждал, когда он, наконец, ворвется в распахнутые объятья каменных джунглей.
— Что значит “а это ты”, пациент!
— Это значит, чтоя тебя узнал.
Он услышал стук каблуков по полу, а затем щелчок открывающейся балконной двери. Она оказалась рядом с ним. Рассерженная и обиженная, аспирантка даже не дотягивала ему до груди.
Интересно, это она была миниатюрная или он — высоким.
— Ты головой вообще думаешь?! У тебя на позвоночнике сорок швов и на затылке в двое меньше! А если она разойдутся…
От неё пахло какими-то цветами. А еще гелем для душа и духами. Он всегда хорошо разбирался в запахах… или нет? В голове все было как-то мутно…
— … или ты думаешь, что если можешь теперь двигаться, то…
Она не смогла договорить. Он наклонился и впился в её чувственные алые губы своими. Неумело и грубо, но со страстью умирающего от жажды, которому протянули бурдюк с водой.
Странно, почему он вспомнил про бурдюки?
— Что ты…
Его рука скользнула по её спине, потом ниже и ниже. Она застонала. Планшет упал на балкон.
Он всегда подозревал, что нравился ей.
В той или иной степени…
— Подожди…
Он не стал ждать. Видел подобное в интернете, но сейчас ему казалось, что не только видел.
Едва держась на ногах, он взял её прямо там — на балконе палаты, служившей ему тюрьмой. Она стонала и оставляла на его коже глубокие царапины, а он держал её за волосы, но взгляда не отрывал от города.
Его ждала новая жизнь.

Глава 554

Выкручивая руль вправо, он, не сбавляя скорости, вошел в поворот. Его спортивное купе взвизгнуло, но вписалось в крутой поворот. Огибая едва ли не по шестидесяти градусной дуге сигналящего и матерящегося водилу на семейном рандаване, он вдавил педаль газа в пол.
Обороты взлетели и мотор, зарычав на манер ягуара, чья морда сталью блестела над бампером, рванул по горячему ночному асфальту.
Музыка в салоне играла так громко, что дрожали стойки. Из настежь открытых окон, она лилась на город потоками чего-то тяжелого и резкого.
Ему в след звучали проклятья и оскорбления, но он мчал, не обращая внимания ни на что иное. Позади, вроде, даже кричали сирены полицейских, но ему было плевать.
У него хватало денег чтобы отмазаться не только от полиции, но даже от Гаагского трибунала.
Одной рукой держась за руль, второй он откупоривал очередную бутылку виски. Предыдущую, на прошлом повороте, он выкинул в окно метко попадая в урну. Хотя и целился в лобовое стекло одной из преследующих его машин.
— Черный Ягуар, номер…
Он сделал музыку погромче, чтобы не слышать громкоговоритель уже битый час гоняющихся за ним фараонов. Разве они сами не хотели бы полюбоваться ночными огнями города? Посмотреть на то, как горделиво вонзаются шпили небоскребов в тяжелые облака.
Музыка ревела, а он мчал. Порой визжали шины, скрипела подвеска, а он встречал все это радостными криками и щедрыми глотками дерущего горло алкоголя.
— … прижмитесь к обочине!
Он все мчал и мчал. Толи пытаясь что-то догнать или убежать от чего-то, что с рвением охотничьей гончей продолжало его преследовать.
Вдруг зазвонил телефон. Какой-то новомодный смартфон, купленный ему последней помощницей. Он нажал кнопку на руле и кричащая музыка сменилась не менее кричащим женским голосом.
— Ты где?!
Он посмотрел на знаки.
— Где-то неподалёку от Хай-Гардена.
— Проклятье, Дар… — из динамика донеслось шипение. — … тебя ждет целая толпа журналистов!
— Разве?
— Ты совсем с ума сошел?! Мы же договорились о сегодняшней конференции по поводу твоего последнего релиза!
Он резко выкрутил руль. Шины взвизгнули, машина слегка накренилась, но удержалась на дорожном полотне. Полицейский, бросивший ему под колеса шипы, раздосадовано ударил кулаком по фонарному столбу и что-то передал по рации.
Все это он видел в зеркале заднего вида. Фигура полицейского стремительно превращалась в далекую точку.
— Ты за рулем? — спросил голос из динамика.
— Да, — ответил он.
— Тебя полтора месяца назад лишили прав!
Он поперхнулся виски и, откашлявшись, с укором посмотрел на ополовиненную бутылку и, выругавшись, выкинул ту в окно. На этот раз он попал куда и целился — в поравнявшуюся с ним полицейскую машину.
Та ударила по тормозам, не справилась с управлением и, сделав пару кувырков, вылетела на обочину врезавшись в стену какого-то магазина.
Интересно, когда фараонам стали поставлять машины, способные потягаться в скорости с его киской? Проклятье, звучит-то как двусмысленно! Или нет?
— Упс, — произнес он.
— Упс?! Что значит упс?! Если бы не ты не был под кайфом во время чтения приговора, то запомнил бы, что тебе нельзя за руль в течении десяти лет!
Он не стал уточнять, что “упс”, в данном случае, относилось к совсем иному эпизоду. Но, благо, никто из полицейских не пострадал, а на тротуаре, в этот поздний час, не оказалось пешеходов.
Помощники могли отмазать его от всего, но от убийства было бы не просто. Возможно, пришлось бы пару месяцев посидеть в камере. А ни в одну камеру, видят Вечерние Звезды, он не вернется!
— Вечерние Звезды…
— Что? Вечерние звезды?! Ты там совсем упился?!
— Вот и я о том же, — сказал он пустоту салона. Странное выражение. Интересно, где он его услышал?
— Короче! Езжай сюда немедленно! Я смогу задержать журналистов еще на четверть часа.
— Дорогая, — он не помнил её имени. — у меня небольшая проблемка.
— Ну?
— У меня тут, — он посмотрел в зеркало заднего вида. — машин пятнадцать фараонов на хвосте.
Послышались обрывки весьма грязных ругательств, а затем два телефонных гудка, после чего вновь ударила тяжелая музыка.
Выкрутив руль, он юркнул на соседнюю улицу. Одновременно с этим, нажимая на кнопку ручного тормоза, выкрутил руль в обратную сторону и ударил по тормозам.
Машину развернуло на сто восемьдесят. Левые колеса слегка приподнялись от земли, а потом с ударом опустились обратно на асфальт.
Отжимая кнопку, он ударил по педали газа, буквально вбивая ту в пол, и щелкнул подрулевыми лепестками. Из-под капота потянулись струйки дыма, но ему было плевать — купить другую. Или сразу несколько, чтобы в салон каждый раз не ездить.
В тот момент, когда машина, зарычав раненным зверем, исторгая задними колесами клубы дыма от паленой резины, сорвалась на встречку — прямо в лоб колонне фараонов, пешеходный переход пересекал молодой человек.
В последний момент он успел обогнуть задумавшегося пешехода.
— Самоубийца! — крикнул он юноше.
Тот, с новомодной, бритой по вискам прической, курил сигарету. Старые черные джинсы, кожаная куртка того же цвета и зажатая между пальцами почти докуренная сигарета.
Почему-то этот человек показался ему смутно знакомым.
В зеркале заднего вида он увидел протянутый в его сторону средний палец. На нем латинскими буквами было неаккуратно выбито “Дум”.
— Дебил, — так это прокомментировал он.
После первой же машины фараонов, отпрыгнувшей в сторону от лобового столкновения, он уже забыл о даже не дрогнувшем перед столкновением юноше.
* * *
К воротам огороженной территории фешенебельной усадьбы подъехала покореженная, с разбитыми стеклами, вмятинами по всему корпусу и оторванной дверью, некое подобие некогда роскошной спортивной машины.
Из салона, ногой выбивая держащуюся на соплях последнюю дверь, выбрался целый и невредимый молодой мужчина. Легкая небритость, помятый костюм тройка с красным галстуком и початая бутылка виска.
Следом за мужчиной из салона выкатилось три…четыре… пять бутылок.
— Оторвался, — сказал он ошарашенной девушке.
Высокая, стройная, с густыми черными волосами и четко очерченными скулами. Тонкая талия, спортивные, длинные ноги и честный третий размер. За исключением имени, она была практически неотличима от всех его предыдущих помощниц.
Увы, имени он её не помнил. Как и того — спал ли с ней. Хотя, наверное, поддерживая традицию, спал.
Позади, среди горного серпантина, послышались гудки сирен.
— Или не оторвался, — улыбнулся он, протягивая девушке бутылку. — Ну, ты разберешься, да?
Та, скорее на автомате, нежели из необходимости, взяла бутылку и проводила взглядом уходящего в сторону усадьбы человека. Тот, на ходу высморкавшись в кусты роз, почесал задницу и заправил рубашку в брюки.
Кажется, она выругалась, но он уже не слышал.
* * *
— Приехали, сэр.
Он рывком очнулся и ударился лбом о стекло. Чертовы лимузины с их пуленепробиваемыми стеклами! Так он, однажды, из-за бесконечных шишек, станет клятым единорогом!
— Спасибо, — он достал из бумажника две хрустящие банкноты и положил их на сидение.
— Сэр, я вас шофер и получаю зарплату.
— Да? А я думал — таксист, — честно удивился он, но деньги все равно оставил.
— Эх, сэр, пора бы вам уже взяться за ум.
— Наверное, — честно, разговор с шофером, которого он даже не видел из-за опущенной механической шторки, его всегда успокаивал. — Спокойной ночи, Тед.
— Спокойно ночи, Дар…
Шум захлопывающейся двери прервал шофера.
Он остался стоять на тротуаре перед зданием новомодного апарт-комплекса. Огромный, пятидесяти двух этажный небоскреб. В нем ему принадлежал один из двух пентхаусов на последнем этаже.
Поздоровавшись со швейцаром, он вошел в вестибюль. Просторный, залитый искусственным светом, с мраморным полом, гранитной столешницей ресепшена и всегда милыми и приветливыми девушками.
Они, каким-то чудом, умудрялись сохранять позитивное расположение духа даже в такие поздние вечера.
— Добрый вечер, мистер Дар…
Звонок опустившегося личного лифта заглушил приветствие одной из девушек. С ней он спал на прошлой неделе. Или на позапрошлой? Черт, в последнее время за этим становиться сложно следить.
Войдя внутрь, он провел картой ключом по сенсорной панели и нажал на одну единственную кнопку. Двери закрылись и лифт потянулся наверх.
Было проще, когда он ничего не знал о плотских утехах… да и вообще, об утехах в целом.
Двери открылись, впуская его в огромные просторы пустого помещения. Здесь, прямо около кухонного гарнитура, на бетонном полу лежал матрас, напротив которого стоял телевизор.
Чуть дальше — напротив панорамного окна, вид из которого был мало отличим от больничного, виднелось монструозное нагромождение разнообразной музыкальной аппаратуры, в том числе и его старенькой ноутбук.
Стоило ему подойти к холодильнику, сплошь забитому различным алкоголем, как включился телевизор.
— Итак, мистер Дар…
Он захлопнул дверцу и, сбив крышку от пива о край кухонной столешницы, плюхнулся на матрасс.
— … три года назад, когда вы впервые вышли из больницы, о чем вы подумали?
Под аплодисменты аудитории, он, начищенный и побритый, взял слово. Удивительно — снимали они это всего три часа назад, а кудесники гримёры сделали из его жуткой физиономии очередной логотип для “Самый горячий мужчина месяца”. Какого — он не знал.
С трудом помнил номер года, не то что — месяц.
— Что неплохо бы скачать на смартфон карту, — ответил он.
— Зачем? — спросила короткостриженая интервьюер.
— Чтобы узнать, где ближайший бордель.
Сперва шок, а затем все, будто по команде, рассмеялись.
Он выключил телевизор.
Что было три года назад его первой мыслью? Взять билет и отправиться в путешествие по трассе “66”. Этот билет даже лежал у него где-то среди изобилия пустых бутылок и грязных вещей.
Вот только, за все это время, он так и не выбрался из клятого города.
Потерев грудь, которая снова зудела от тянущей в ней пустоты, он одним залпом осушил бутылку и отправился в страну снов.
* * *
— Разве такой жизни ты искал, Дар…
Он проснулся как и всегда — рывком. Посмотрев на часы, понял, что в забытьи провел не дольше одного часа. Четыре часа утра ровно
— Проклятый город, — выругался он, с трудом поднимаясь на ноги и ковыляя к раковине. Открыв вентиль на полную, он мылом для мытья посуды ополоснул голову. — даже поспать не дают.
Только после этого он понял, что в дверь кто-то звонит.
— Кого там еще…
Пройдя по огромному, пустому коридору, он открыл дверь. На этаже располагалось всего две квартиры. Он купил свою еще на момент окончания стройки и рассчитывал, что никто из тех, кто может себе позволить подобное жилье, не рискнет жить по соседству с наркоманом и пьяницей.
В конце концов все, располагающие такими суммами, знали друг друга в этом городе.
— Простите, — он едва не упал, увидев миловидную девушку лет восемнадцати. Удивительно, но она ыбла такого же типажа, как все его помощницы. Спортивная, с крепкой грудью, стройная и черноволосая. — Меня зовут Анис. Я ваша новая соседка.
— Очень приятно, — он не солгал. Проклятье, а может это помощницы были похожи на неё?
— Вы не поможете мне с краном?
И она действительно протянула ему разводной гаечный ключ. Только сейчас он понял, что из одежды на ней было лишь платье-рубашка, которое напрочь промокло, открывая вид на нижнее белье.
— Вам дать телефон сервисной службы?
— У меня есть, — покачала головой девушка. — но они сказали, что смогут только через полчаса. А за это время у меня всю квартиру зальет.
Он вздохнул.
— Ну пойдемте.
Он смело взял ключ в руки, хотя сам не умел чинить от слова “совсем”. Поддался соблазнительному виду её тела.
— А как вас зовут? — спросила она.
— Дар…
Он не успел договорить. Щелкнули двери сервисного лифта. В коридор вышли трое людей весьма пугающего внешнего вида. Один из них держал в руках пистолет с глушителем.
Тихий щелчок прозвучавшего выстрела и его крик:
— Да что за вечер такой!

Глава 555

Пуля врезалась в стену, а он, низко пригибаясь, юркнул в открытую дверь соседнего пентхауса. Прокатившись по чужому ковру, он ногой успел закрыть створку до того, как в неё вломились бы неизвестные.
— Спасибо, — услышал он рядом с собой.
Только сейчас, повернувшись, он заметил лежащую поблизости девушку. Как же её звали? Ах да, как цветок — Анис.
— Да не за что, — ответил он. К тому же, действительно — “не за что”, он даже забыл о её существовании. Просто хотел спасти собственную шкуру. Да и…
Мысли прервал пулеметная очередь, врезавшаяся в дверь пентхауса.
— Проклятье! — он перекатился в сторону с линии огня.
Он в течении нескольких лет не понимал зачем строители поставили сюда армированную сталь, замаскированную под элитные двери. Теперь же был готов поставить за них свечку в церкви.
Да, к дьяволу, хоть тысячу свечек в тысяче церквей!
Вот только грабители или убийцы, он понятия не имел, кто это был, явно не собиралась сдаваться. Разрядив весь магазин и убедившись в не особой полезности действий, они притихли.
Вот только что-то, чего он раньше не замечал в себе, подсказывало, что все еще далеко не окончено.
— Кто же это может быть, — он, сидя под прилавком кухни, нашарил на ней сковородку и сжал так, будто это было единственным, что могло спасти его от неминуемой гибели. — Люди Томи? Но я вернул ему все деньги! Полицейские обиделись? Нет, беспределить не станут. Клан Морисама? Узкоглазые могли неправильно понять, что я сорвал им корпоратив и…
Внезапно он понял, что в этом клятом городе слишком много тех, кто хотел бы ему навредить, чтобы перечислить их поименно.
— А ты…
Он посмотрел в сторону своей соседки, но не обнаружил ту на месте. Пошарив взглядом, он обнаружил миниатюрную Анис стоявшую около, как он сперва подумал, шкафа. Но то, что на первый взгляд было старым платяным убежищем для различного рода шмоток, оказалось встраиваемым сейфом.
Вот только в огромной махине вместо различных драгоценностей и денег, на стенах были закреплены штурмовые винтовки самого разного калибра.
В многочисленных кармашках лежали пистолеты. От миниатюрных однозарядных револьверов, которые можно было в женских стрингах спрятать, до монструозных “Пустынных Орлов”, длинной едва ли не в сорок сантиметров.
— Что за…
Анис, не обращая на него внимания, отогнула край своего платья. Вместо подвязки, на её чулках обнаружился кожаный ремень. Она запихнула в крепление сразу два пистолета, а с внутренней стороны бедра еще и длинный, листовидный нож.
За спиной у неё уже покоился какой-то автомат футуристичного вида, а в руки она взяла еще по два пистолета. Простые, легкие, с глушителями.
— Стрелять умеешь? — спросила она командирским тоном.
В данный момент ему хотелось ответить, что он умеет только в туалет ходить. Ибо очень хотелось.
Сердце билось так быстро, что он боялся, что оно пробьет грудь и выскочит наружу. Ну, это если он раньше не потеряет сознание от страха.
— Значит, не умеешь, — кивнула девушка и, выхватив из длинного кармана что-то не очень громоздкое, кинула ему.
Он даже рисковать не стал ловить оружие, а просто увернулся в сторону. И правильно сделал. Рядом с ним в пол вонзился длинный, узкий, китайский меч.
Всего на мгновение он показался ему знакомым, но через секунду он уже заорал не своим голосом.
— Да что здесь происходит?!
Анис, игнорируя его крики, проверила затворы пистолетов, убрала их в поясную кобуру. Миниатюрная девушка теперь совсем не выглядела той, кто не способна самостоятельно разобраться с краном.
Проклятье, да она, наверное, с целой армией могла разобраться, не то что со сломанной сантехникой.
— Поможешь? — она кивнула на диван, стоявший неподалеку от двери, по ту сторону которой слышалось нервное мельтешение.
— Чего?
— Они сейчас дверь будут взрывать, — устало пояснила девушка. — чтобы отстреливаться, лучше если путь будет преграждать хоть что-то.
Его голос, наконец-то, дал петуха.
— Дверь, — пропищал он. — взрывать?
Анис закатила глаза.
— Ну так ты поможешь или нет? Времени в обрез.
Шумно сглотнув, икнув и едва не потеряв сознание, он поднялся на негнущихся ногах и направился к девушке.
— И меч не забудь! А сковородку оставь.
Будто марионетка он развернулся и направился обратно к воткнувшемся оружию. На ходу, когда уровень адреналина уже зашкаливал, он решил, что какая-то дамочка не будет им помыкать и гордо… заткнул сковородку за пояс.
Оглядевшись, действую на каких-то чуждых ему рефлексах, он сорвал кухонное полотенце и, сделав из него хитрую петлю, повязал его на тело и вставил туда меч.
— Круто, — как-то совсем не нормально улыбнулась девушка. — Где научился?
Только сейчас он понял, что именно сделал.
— Я… — в голове будто что-то зазвучало. Далекое эхо от ударов барабанов. — Я…
— С диваном помоги уже!
— Да, — чуть заторможено кивнул он. — конечно.
Вместе они пододвинули диван к двери. Но поставили его не вплотную, а чуть дальше. После этого Анис повалила на пол настоящие шкафы и, юркнув за них, сняла автомат с плеча и что-то на нем щелкнула. Может предохранитель убрала.
Сидя рядом, трясясь будто осенний лист на ветру, он лихорадочно считал секунды. Где-то слышал, что в стрессовых ситуациях это помогает успокоится.
Видимо тот, кто придумал подобную рекомендацию, никогда не находился под обстрелом головорезов! Головорезов, которые в данный момент собирались взорвать чертову дверь в чертов пентхаус чертовой малолетней убийцы.
— Да кто ты такая?! — не сдержался он, вновь переходя на писк. — Почему они хотят тебя убить?
— Не кричи, — скривилась девушка. В этот момент к двери явно приложили что-то очень тяжелое. — Я Анис, дочь главы Организации Хищных Кл…
Договорить она не успела. Прозвучал оглушительный взрыв. После чего хрупкая девушка, будто всю жизнь только и делая, что отстреливалась от нападающих, встала на одно колено и, уперев локоть в шкаф, опустила палец с дорогущим маникюром на спусковой крючок.
Дятлом запел ствол автомата, выплескивая в пространство рой горячего и голодного свинца.
В ответ тоже послышались выстрелы.
Валяясь на полу, он, прижимая ладони к ушам, явно что-то кричал. Только не мог понять, что именно. Когда горло уже начало саднить от крика, он замолчал.
Мысленный бубнеж о том, что все происходящее просто сон, тоже не особо помогало.
— Помогите, — прохрипел он…
Одна из пуль, выбивая деревянный щеп из шкафа, пролетела в паре сантиметрах от его виска. Он бросился в сторону, а стальной шмель, прожужжав по всему пентхаусу, пробил дыру в панорамном окне. Следом за ним туда же угодило еще три пул и стекло, не выдержав, треснуло.
Ворвавшийся внутрь ветер разметал какие-то бумаги и сорвал с полок книги.
— Дар…
Он зашарил рукой и, нащупав что-то, крепко сжал. Не сразу поняв, что это меч, зарылся в карманы рваного пиджака. Обнаружив там телефон, он включил экран, но тут же заметил, что ни интернета, ни связи нет. Вместо них горел “стоп” сигнал.
— Глушилки! — пояснила Анис.
Отбросив в сторону автомат, она стреляла с двух рук — по-македонски.
— Надо убираться отсюда! — выкрикнула девушка.
Убрав один из пистолетов, продолжая отстреливаться, она одной рукой перезаряжала лежащий рядом с ней автомат. При этом она выглядела так же спокойно, как и любой профессионал своего дела.
Только сейчас он заметил, что на её правом плече расплывалось алое пятно, из которого на пол текли ручейки крови.
— Ты…
— Пустяки! — отрезала Анис.
Она, внезапно, покачнулась и чуть не поймала пулу собственным лбом. В итоге, бледная, она рухнула на пол.
— Обходите её с флангов! — послышались крики из коридора. — Тобиас — трупы с собой забери.
— “Трупы?” — подумал он.
Ну разумеется — такая девушка, как Анис, наверняка не часто промахивалась мимо цели.
— Окно, — прохрипела она, держась рукой за раненное плечо. — по ту сторону сервисная люлька.
— Что?
— Два этажа… надо прыгать. Иначе мы оба покойники.
Он выглянул из-за шкафа. В разрухе пентхауса на полу лежало четыре тела, а вдвое больше людей в черных костюмах и таких же очках обходили их по стенкам.
— Проклятье! — он поднял Анис на руки. — Проклятье! — выпрямил спину. — Проклятье!!! — и побежал в сторону окна.
— Стреляйте!
Вокруг него засвистели пули. Правый бок сильно ожгло. Чертов многострадальный правый бок! Хотя… почему многострадальный?
— Ах ты ж…
Кто еще, кроме него, мог задуматься о чем-то в подобный момент? Только он!
Вместо прыжка они вдвоем попросту вывалились с пятьдесят второго этажа небоскреба.

Глава 556

В полете он успел каким-то чудом извернуться и, прижав к себе девушку, упасть плечом в железную люльку. От боли из глаз едва ли искры не посыпались. Он еще не успел прийти в себя, как Анис уже дернула за какой-то рычаг.
Закрутилось огромное реле. Тросы, на которых крепилась эта адская машина, полетела вниз.
Он увидел как из окна высунулись “костюмы” с оружием на изготовке, но стрелять не стали.
— Я… нужна им… живой. Не стреляют… на поражение, — прошептала Анис. Она достала нож и отрезала подол платье. Сделав из него два лоскута ткани, она протянула их ему. — Перевяжи.
Он хотел было сказать, что не умеет, но вовремя увидел взгляд зеленых глаз. Они светили так же ярко, как у кошки.
— Проклятье, — в который раз процедил он.
Не умеючи, кое-как, заставляя Анис едва ли не рычать от боли, он даже не забинтовал, а скорее перетянул ей рану. Люлька к этому моменту уже успела спуститься на уровень двадцатого этажа.
— Держи, — она протянула ему пистолет. — С предохранителя уже сняла. Все, что тебе надо делать — целиться и жать на спусковой крючок.
Стоило его пальцам коснуться нагретой рукоятки оружия, как порыв ветра запутался в его длинных, черных волосах. В нем он словно услышал чей-то шепот. Тот хотел ему что-то сказать. Что-то очень важное…
— Не зевай! — крик Анис привел его в чувства.
Он посмотрел вниз. Там, около выхода из здания, уже стоял с десяток “костюмов”.
— Мы обреч…
Он не успел договорить. Анис что-то достала из-под платья. Что-то не очень большое и напоминающее по форме какой-то фрукту.
Зубами выдернув из этого фрукта чеку, она швырнула его вниз. Послышались крики и костюмы бросились в рассыпную. Через три секунды, когда люлька оказалась на высоте пятого этажа, прозвучал мощный взрыв. Взрывная волна разбила стекла, а по днищу застучали осколки.
Некоторые настолько глубоко впивались в железо, что их острые концы царапали его кожу, пока он опять кричал.
Особенно громко он орал когда тросы не выдержали и оборвались и люльки, пролетев добрых четыре этажа, приземлилась на крышу припаркованного массивного джипа.
Крик сменился на стон.
— Надо уходить, — Анис, перекатываясь куда-то вниз, рукой утащила его за собой.
С удивлением, в момент падения своего тела на асфальт, он понял, что так и не потерял меча. Тот все так же качался в, казалось бы, простенькой, но такой крепкой конструкции, сделанной из кухонного полотенца.
Интересно, когда он успел такому научиться?
— Дар…
Он резко обернулся. Ему показалось, что кто-то его зовет…
— Да не стой ты! — закричала Анис.
— Ну да, — опять заторможено ответил он.
Вместе они подошли к спортивному купе. Ауди, гордый немец последней модели, ждала их у обочины. Девушка, непонятно откуда доставая ключ, нажала на нем две кнопки и бросила ему.
Тот, поймав на лету, не сразу понял, что именно от него хотят.
— Если верить новостям, — сказала девушка, буквально запрыгивая в машину. — То ты прекрасный водитель, — донеслось уже из салона.
Он на секунду обернулся в сторону взорванного здания. Пламя уже занималось на первом и втором этаже. Слышались крики людей и вой пожарный сирен где-то ниже по проспекту.
При этом приходящие в себя костюмы, нашаривая оружие, уже озирались в их поисках.
— Вон они! — прозвучал чей-то крик, и первые пули врезались в асфальт.
— Дьявол!
Он нырнул в салон, мгновенно надавил на тормоз и нажал на кнопку зажигания. Мотор взревел, и машина сорвалась с места.
За несколько секунд он пролетел два квартала, но тут же вжался в руль, когда позади послышалась пулеметная очередь. Стальные шмели впивались в корпус ауди, и машина начал ощутимо вилять.
Снижая скорость, не рискуя на полных оборотах входить в поворот, он выкрутил баранку.
— Сейчас оторв…
Мощный удар буквально подкинул спорт-кар. Небо и земля завертелись в сломанном калейдоскопе реальности. Со всех сторон, заключая в тесную темницу, выстрелили подушки безопасности.
Когда он пришел в себя, то его тащила по переулку израненная Анис. Её левая рука, в плечо которой попала пуля, вывернутая под неестественным для человеческого тела углом, висела плетью.
Они ютились в каком-то тесном закутке. Повсюду стояли мусорки из которых тянуло гнилью. Из канализации валил густой, пахучий дым, заслонявший небо.
Единственная мысль, которая билась в его сознании, была:
— “Неужели я здесь и умру!”.
“Пройдя” сквозь переулок они оказались на короткой улочке. Обессилевшая девушка буквально рухнула на него. Он, придя в себя, застонал от боли во всем теле, но успел поймать Анис.
Поднимаясь на ноги, он подхватил её под плечо и поковылял было в сторону входа в метро, как сбоку в здание дома, высекая искры, врезалась пуля.
— Отдай нам её, — прозвучало позади.
Он обернулся. Там стояло несколько костюмов. Причем на этот раз, опасаясь ответного огня, они нашли себе прекрасное укрытие.
Перед собой они держали несколько людей. Плачущую женщину с длинными, черными волосами и голубыми глазами. Мужчину с волевым подбородком и ясным взглядом. А еще маленькую, златовласую девчушку.
— Держись, Элизабет, — голос мужчины дрожал, но явно пытался удержать себя в руках. — Элейн, дочка, все будет в порядке.
— Мне так страшно, Хавер, — прошептала женщина.
Почему-то от этих имен защемило в груди. Да и, ко всем чертям, что эта семья делала в такой час на улице этого проклятого города?!
— Отдай нам девчонку и…
Он, не медля, взял пистолет и, прижав к себе Анис, приставил дуло к её виску.
— У нас патовая ситуация, — он смотрел в глаза главному костюму. — Убьешь этих людей, и я её застрелю. Попытаешься достать меня — и я её, опять же, застрелю.
Какое-то время на улице висела тишина, которую нарушали лишь всхлипы ребенка.
— А силенок-то хватит? — хмыкнул костюм.
Его рука дрожала так сильно, что ствол пистолета “гулял” от виска Анис к её подбородку и обратно.
— А ты проверь, — с бравадой, стараясь удержать голос от петуха, огрызнулся он.
— Да верю, верю, — широко улыбнулся костюм. — Храбрый, но глупый, да?
Он не успел ответить. Спину как раскаленным железом ожгло. И, что удивительно, в момент падения его мысли были вовсе не о том, что его сейчас убьют, а: “Откуда я знаю, как чувствуется раскаленное железо?”.
Упав на землю, он попытался подняться на ноги, но с ужасом понял, что не чувствует их. Он вообще не чувствовал ничего ниже поясницы.
И это ощущение, до жути знакомое, поднималось все выше и выше, пока он вновь не оказался способен лишь немного шевелить правой рукой.
В витрине магазина, перед которым все и происходило, отразилась припаркованная машина, в стекле которой он увидел воткнутый ему в спину нож. Прямо в то место, где, через весь позвоночник, протянулся шрам от операции.
— “Нет”, - билась в сознании мысль. — “Нет, только не это, только не снова”.
— Избавьтесь от свидетелей, — приказал костюм, поднимая на руки бессознательную Анис.
Отец семейства попытался было вырваться из тесного захвата, но ему к голове приложили дуло. Женщина и её дочь что-то закричала, но было поздно.
Щелкнул спусковой крючок, и стена дома окрасилась алыми цветами с вкраплениями серой субстанции. Тело мужчины упало на асфальт.
— “НЕТ!” — закричал он, но был не в силах пошевелить губами.
— Начни с мелкой, — сказал один из костюмов.
Тот же маньяк, что застрелил мужчину, направил ствол на маленькую девочку. Его палец надавил на курок. Пуля, окутанная дымом и огнем, вылетела из ствола, да так и застыла в воздухе.
— “Что…”
— Значит такую ты выбрал жизнь, — прозвучало из темного переулка.